Крис Стрингер - Остались одни. Единственный вид людей на земле

Вместе с человеком осваивал внеафриканский мир и гораздо более приятный попутчик – собака, первое домашнее животное. У нас имеются данные по пещере Гойе в Бельгии, что ориньякских людей (35 тысяч лет назад) уже сопровождали большие собаки, анатомически отличавшиеся от волков более короткой и широкой мордой и пропорциями зубов. Изотопный анализ показывает, что они, как и люди, питались мясом лошадей и диких коров. Более того, удалось раздобыть ДНК древних собак, и оказалось, что уже те бельгийские псы отличались генетическим разнообразием, а в обширной базе данных по современным волкам и собакам не нашлось совпадений с их митохондриальными последовательностями. Эти важные находки позволяют предполагать, что 35 тысяч лет назад одомашнивание собак уже шло полным ходом.

Когда же приручили первых собак? На этот вопрос очень трудно ответить, имея на руках только ДНК современных собак и волков; промежуточное звено между этими двумя видами или подвидами отсутствует. Скорее всего, одомашнивание собак происходило не в один прием, в каждом регионе по-разному и от разных волчьих стай. Учитывая ареал волков в плейстоцене, первый эпизод одомашнивания мог иметь место в Западной Азии, куда современные люди добрались примерно 55 тысяч лет назад, или, возможно, на востоке Азии, в пользу чего говорят некоторые данные генетических исследований. Может быть, приручение началось с воспитания брошенных волчат, а может быть, процесс представлял собой постепенное взаимное привыкание, когда волки стали держаться неподалеку от человеческих стоянок. С выведением новых пород собак и приспособлением людей и собак друг к другу между ними быстро выработались особые отношения. В России вывели породу черно-бурых лис, которые вели себя как собаки, – это заняло всего пятьдесят лет. Архаичные собаки прекрасно поддавались приручению, для людей же преимущества, которые давали дополнительная пара глаз, нос и уши (чуткие и внимательные), а также когти и зубы, совершенно очевидны. Развитие собак пошло по пути коэволюции: их мозг примерно на 25 % меньше волчьего, но зато они могут много того, что недоступно волкам. Например, даже щенки собак умеют находить предметы, следуя указаниям человека, их способность к концентрации внимания и имитации не ниже, а иногда и выше, чем у человекообразных обезьян, а это уже говорит о развитии социального поведения, о сложном интеллекте и понимании мыслей другой особи. И если в ориньякское время с кроманьонцами уже жили собаки, то, наверное, это тоже могло сработать против последних неандертальцев.

Гипотеза “Из Африки” рассматривает и другие важные вопросы, связанные с поведением. Когда (и если) современные люди столкнулись с неандертальцами, то как повлияла на их восприятие друг друга разница в поведении? Видели ли они в новых соседях просто других людей, или врагов, или свой следующий ужин? Мы не знаем ответа, к тому же ответ может быть разным в зависимости от времени и места, особенно учитывая непредсказуемость человеческого поведения. Ведь люди и неандертальцы разделились и потом развивались врозь намного дольше, чем любые из ныне живущих народов, которые впервые познакомились друг с другом в эпоху великих географических открытий в Америках и Австралии. Мне думается, что те далекие племена резко отличались и по внешнему виду, и по поведению, по выражению лица и телесному языку и, наверное, даже по запаху. Все это не слишком способствовало налаживанию отношений. Даже народности со сравнительно близким родством уже разнятся в механизмах восприятия. Здесь уместным примером могут служить европейцы и народы Дальнего Востока: по данным некоторых исследований, они по-разному считывают выражение лица. Европейцы смотрят на все лицо, а восточные азиаты, чтобы понять настроение своего визави, сосредотачивают внимание на глазах. Они склонны путать страх на лице европейца с удивлением (правда, исследование проводили на ограниченной выборке), а отвращение принимают за недовольство. И если считать, что такие различия появились у людей за последние 50 тысяч лет, то можно представить, насколько разными в этом смысле оказались люди и неандертальцы. Прибавьте ко всей этой радости еще и различия в языке, разницу в условностях общения и социальной структуре, наложите на отличия в физическом облике (и неизвестно, что хуже) и задайтесь вопросом, случались ли брачные союзы между неандертальцами и людьми и какая судьба ждала детей, родившихся от такого союза.

Что представлял собой обиходный символический репертуар неандертальцев? Споры на эту тему ведутся самые жаркие. Ранние современные люди в Африке предпочитали для символических знаков кроваво-красные цвета гематита, а неандертальцы в Европе (по некоторым свидетельствам, которые мы приведем ниже) применяли темные пигменты на основе, например, оксида марганца и даже пирита. Их использование вполне могло служить и утилитарным целям: для выделки шкур или для получения клея в смеси со смолой. Это предположение касается и гематита. Но, с другой стороны, согласно недавним генетическим исследованиям, неандертальцы были светлокожими (см. главу 7), на их коже наверняка лучше выделялся черный цвет, а красный ярче смотрелся на темной коже выходцев из Африки. Конечно, нанесение пигмента на тело могло выполнять у неандертальцев чисто прагматическую функцию, например для охотничьего камуфляжа, однако есть и другие – правда, неоднозначные – доказательства, что цвет служил символическим сигналом. Но кому?

Находки в Грот-дю-Ренн (Оленьей пещере) во Франции, близ Арси, так же как и в Сен-Сезере, позволяют ассоциировать неандертальцев с “продвинутой” шательперронской индустрией. В пещере обнаружили не только характерные орудия этой индустрии, но и череп неандертальского ребенка и зубы неандертальского типа. Еще больше удивили ученых просверленные на манер подвесок зубы животных и фрагменты обработанной кости и бивня мамонта. И костяные изделия, и изделия из бивня характерны для ориньякской индустрии, которой в нашем понимании владели ранние кроманьонцы. Так что же там происходило? Предположений можно сделать несколько, и разные команды археологов защищают свои версии событий. Один из сюжетов примерно такой: объекты с символическим содержанием сделали и использовали не неандертальцы, а современные люди. Они могли в “неандертальское” время посещать пещеру эпизодически и оставить там подвески, или же современные люди обитали в пещере в более поздние времена, но пещерные наслоения перемешались, а может, раскопки велись недостаточно тщательно, так что трудно разделить слои осадков по времени обитания разных поселенцев. В поддержку этой версии приводятся данные радиоуглеродного анализа, подтверждающие, что шательперронские слои действительно сильно нарушены. Но против говорит тот факт, что в других шательперронских местонахождениях во Франции и Испании, как и в Арси, тоже обнаружены “продвинутые” каменные и костяные орудия и по крайней мере в одном из них раскопали подвески.