Ирина Васильева - Моя любовь и другие животные Индии

Мне кажется, Говинда Махарадж знал, что будет.

Получив наказ, раскаявшись, муж держался четыре месяца без наркотиков и притонов, а потом… Тщетные надежды – псу под хвост. Просьба святого не может остановить наркомана. Если бы не развод, если бы ненасытный глава секты не прибрал мой магазин к своим рукам, то я не поехала бы опять в Индию. И не написала бы завещание. На всякий случай. Захотела получить ответы на вопросы, каленым железом выжженные у меня в мозгу. Вопросы не кончались, порождая друг друга бесконечно. А затянув путешествие на несколько лет, я повстречала тебя. И опять случайные встречи… каждый раз в другом штате Индии.

Спасибо наркоману Мурали. Судьба нуждается в посредниках: ими, как прочными звеньями, скреплена цепочка совпадений.

Являясь гражданами разных стран, людьми, не подходящими друг другу ни по возрасту, ни по образу жизни, мы никогда бы не смогли встретиться. Если бы не Индия…

До свидания. До новой встречи.

Привет! Да, опять я!

И ни логики, ни упорядоченного пристойного повествования. Бардак и хаос. Как же я сумела добраться до бенгальской Навадвипы для беседы с Говиндой Махараджем ?

Конечно, поездом! «Прекрасным» индийским вагоном слипер класса. Русские кришнаиты и туристы с подобным способом езды знакомы редко. Они передвигаются организованными группами. Ходят гуськом за оплаченным предводителем. На обритых бледных головах косичка, в руках четки. Они боятся страну своих грез, поэтому летают самолетами, заказывают такси, а в поезде берут купе с кондиционером. Это дорого и все равно некомфортно: купе отделены от общего коридора символически – занавеской, а в немытом туалете – тараканы и дерьмо.

Слипер – аналог плацкарта, но полки располагаются в три ряда и еще две сбоку. Если пассажир, оказавшийся в нем впервые, наивно полагает, что, уплатив за билет, он может, как сибарит, занимать полку, вальяжно растянувшись во всю длину, то он жестоко ошибается. Лежать одиноко он сможет по местным правилам только ночью и пару часов во время полуденного сна, а остальное время на его полке будут сидеть люди с входными билетами. Им до своей станции ехать-то всего ничего – часа четыре-пять. И путешественник вынужден будет потесниться! Там, где на лавке сядут три европейца, легко помещаются восемь индусов! Сама считала. Детям билетов не покупают. И в голову такая глупость не приходит. А детей в семьях бывает до пятнадцати, что многократно увеличивает плотно спрессованную человеческую массу в индийском поезде. Мелюзга кричит, копошится, бесцеремонно лазит по чужим рукам и ногам к туалетам по мере возникновения надобностей и обратно. Но детей одергивать в Индии не принято, и гвалт стоит оглушительный. Обнадеживает, что туалетов четыре на каждый вагон.

Однако полку, вагон и поезд надо сначала найти. В крупных городах на огромных вокзалах платформы исчисляются десятками. Надо еще переходы над рельсами обнаружить, а у тебя сумка с вещами. Механический голос, пробиваясь сквозь шум и треск, объявляет о прибытии поездов. Невозможно разобрать, на каком из языков (хинди или английский?), прозвучало объявление.

У поездов иногда не разобрать номеров на хинди, а поэтичные имена только затрудняют попытки идентификации своего поезда. Зато как звучит: «Великая Ганга», «Прекрасная Лакшми», «Королева Кангры» или «Быстроходный господь Джаганнат ». Тойтрейн в Дарджилинге с именем «Беби пуля». Есть даже поезд с устрашающим названием «Шахид-экспресс»! Он курсирует из Дели на север, в Горакпур, и оправдывает свое имя. Ездить на «Шахид-экспрессе» могут только склонные к риску здоровьем люди, так как воды и еды именно в этом поезде не оказалось, а опаздывал он в общей сложности на сутки. Народу там было – яблоку негде упасть! В три раза больше, чем обычно.

На вокзале если спросить первого встречного, то вежливый прохожий, как Сусанин, запросто отправит тебя в противоположную сторону. Не со зла, а исключительно из любопытства, из желания пообщаться с заморской «зверушкой». Долго добрый человек будет заверять, что тебе надо туда, – он точно знает. А жесты! Они больше похожи на магические пассы, чем на простое руководство к действию: направо-налево.

Опросить надо не меньше пяти человек, желательно ходивших в школу или государственных служащих в форме. А если хотя бы три ответа сойдутся, то, может быть, и поезд обнаружится, а может быть, и нет.

Есть способ проще. Надо найти кули . Мужчин-носильщиков легко узнать по красным тряпкам на голове или шее и по алюминиевой бляхе с трехзначным номером на предплечье – это личный бейдж. Сторговаться, показать билет – и худой, но крепкий и жилистый кули, свернув красный валик на голове, мощным движением помещает – сумку, рюкзак, сундук, чемодан – в общем, все из багажа, что у пассажира найдется, на натруженную макушку. Носильщик с грузом уверенно, как буксир волну, разрезает толпу. Главное – двигаться быстро и не потерять своего Вергилия.

Кули родился и живет на вокзале, профессию получил в наследство от отца, никогда не ходил в школу. Не умеет читать, но загадочные знаки на билете расшифровывает мгновенно. Вокзальный человек обязательно найдет любой поезд и вагон, где рядом с дверью уже будет криво приклеена бумажка с фамилиями пассажиров, купивших билет. И я смогу найти свою, написанную с ошибками фамилию. Он пристроит багаж под лавкой и возьмет у меня заработанные пятьдесят рупий. Носильщики с семьями живут в лачугах в узкой замусоренной полосе отчуждения около железнодорожного полотна. Они гордятся работой на государственном вокзале, боятся ее потерять и никогда не воруют. Правда, дорожают услуги кули каждый год.

На вокзал Нью-Дели, когда я уезжала в Бенгалию, меня проводила Дженни. Желая помочь неопытному человеку, она показала мне кули . Носильщик (за мелкую денежку) доступно поведал, что поезд опаздывает на четыре часа, но мне надо быть на первой платформе и именно у четвертого столба, так как мой вагон остановится напротив. Кули знает точно. Через несколько минут информацию об изменении в расписании подтвердил гнусавый голос, раздавшийся из репродукторов по всему вокзалу.

– Ирина, давай вернемся в отель. Что ты будешь делать так долго? Сидеть одна? До «Релакса» идти всего двадцать минут. Чаю попьем, – уговаривала заботливая Евгения. Но внутренний голос шептал мне, что этого делать не стоит, и я отказалась.