Настя Травкина - Homo Mutabilis. Как наука о мозге помогла мне преодолеть стереотипы, поверить в себя и круто изменить жизнь

Эстетика – существующая еще с Античности философская дисциплина, изучающая форму и сущность прекрасного и задачи и методы искусства.

Почти до конца ХХ века эстетика была абстрактным разделом философии. Но в 1990-х годах британский нейробиолог Семир Зеки, специализирующийся на изучении визуального восприятия и аффективных состояний (любви, желания или переживания красоты), сформулировал идею о том, что искусство – это форма интуитивного изучения особенностей работы мозга художниками. Исходя из идеи о том, что произведение искусства должно каким-то образом вовлечь зрителя во взаимодействие, он предположил, что артисты создают объекты, в которых преувеличенно акцентируются свойства, привлекающие наше внимание из-за особенностей работы мозга и потому притягательные для него.

Например, закон постоянства – один из важнейших в работе зрительной системы. Постоянство означает, что наш мозг способен определять, какие визуальные свойства объекта важны, и концентрироваться на них, отбрасывая лишние динамические искажения. За счет этого мы узнаем предметы даже с нового ракурса. К примеру, большинство людей с легкостью понимают, чье лицо перед ними, даже если видят его под разными углами. Посетители музея не замечают, что в зависимости от ракурса пропорции и формы картин и скульптур искажаются. Например, стоя перед картиной, мы видим прямоугольный холст, но при созерцании сбоку он принимает форму трапеции в соответствии с законами перспективы. Часто этот эффект учитывают в архитектуре: чтобы сделать колонну визуально выше, ее сужают в верхней точке.

Искусство очень много экспериментирует с формой – то есть с теми способами, которыми артист или художник изображает часто довольно привычные объекты. Посмотрите на историю живописи: в ней преобладают изображения простых и всем известных объектов: фрукты, цветы и посуда, обнаженное тело, портреты, виды города или природы. Но то, как изображены эти знакомые вещи, часто делает их еле узнаваемыми. Художники как будто предлагают зрителю игру – как далеко можно зайти, искажая форму предмета, чтобы зрителю пришлось на некоторое время растеряться и замереть перед картиной, а затем, вглядевшись, воскликнуть: «Ба, да это же не набор рассыпавшихся геометрических фигур, это скрипка! Ай да Пикассо!»

Благодаря интересу к нейроэстетике уже после окончания ВГИКа я познакомилась с научно-популярными книгами выдающегося американского ученого индийского происхождения Вилейанура Рамачандрана. Медик, защитивший докторскую в Кембридже, Рамачандран с его безупречным западным образованием сохранил в своем мышлении черты, роднящие его с философами, родившимися в одной с ним стране. Близость к индийской философии, очевидно, позволила ученому взглянуть на проблемы мозга с уникального ракурса, основанного на интуиции и простых решениях.

Вот, например, одно из его гениальных по своей простоте и эффективности изобретений. Рамачандран изучал феномен фантомных болей – это боли, которые люди чувствуют в отсутствующей конечности после ампутации. Когда руки нет, но она болит, не поможет никакой хирург, ведь лечить нечего. Рамачандран догадался, что проблема фантомных болей не в конечностях, а сокрыта в мозге, который не успевает адаптироваться к потере части тела. Нейронная «карта» недостающей руки все еще остается активной, и, хотя конечность отсутствует, человек все время как бы чувствует ее из-за активации соответствующей ей области в мозге.

Рамачандран придумал, как обмануть мозг человека, потерявшего конечность. Он сконструировал из зеркал коробкообразную конструкцию, которая позволяла пациенту испытать иллюзию, будто потерянная конечность на месте. Пациент с ампутированной рукой, двигая здоровой конечностью одновременно с культей и видя в зеркале перевернутое изображение сохранной руки так, будто она находится на месте ампутированной, получал доступ к работе над «картой» потерянной руки в мозге. Во многих случаях это помогало людям избавиться от фантомных болей.

Так вот, индийский ученый нашел в изобразительном искусстве универсальные приемы, которые привлекают наше внимание и заинтересовывают нас.

Например, преувеличенное изображение характерных черт объекта и их изоляция – когда одни свойства изображаемого объекта акцентируются, а другими вовсе пренебрегают. Особенно ярко этот принцип проявляется в карикатурных портретах, когда художнику удается сделать акцент на самых ярких чертах лица изображенного человека. Акцент также может быть сделан на цвете, нереалистично насыщенном, как у Анри Матисса, или на форме, как у преувеличенно рельефных скульптур Микеланджело. А на портретах Амадео Модильяни удлиненные шеи и лица моделей дополнительно подчеркнуты упрощенным изображением лиц – чтобы не отвлекать от формы.

Вероятно, преувеличение и изоляция вызывают у нас эстетическую удовлетворенность из-за эффекта узнавания, более яркого, чем когда мы сталкиваемся с тем же человеком, предметом или пейзажем в реальной жизни, и активируют системы, отвечающие за эмоциональную мотивацию и поощрение.

Всего Рамачандран сформулировал восемь таких принципов, в том числе попытался объяснить не только простые принципы вроде преувеличения, но и неоднозначность изображения (отсюда наша любовь к визуальным загадкам вроде «внучка или бабушка?») и даже метафору. По его предположению, сложно интерпретируемые изображения и метафоры, которые мы удачно «разгадываем», вызывают удовольствие, потому что в результате эволюции зрительная система мозга настроилась на поиск схожестей и паттернов, чтобы распознавать маскировку животных – опасных хищников или прячущейся дичи.

Конечно, это довольно примитивные примеры распознавания по сравнению с тем спектром чувств, которые мы испытываем при соприкосновении с искусством. Однако человеческие чувства все же универсальны и имеют биологическую основу – почему бы не предположить, что есть она и у эстетического опыта?

Эти и подобные им инсайты нейронауки о принципах работы цепляющих внимание форм и сообщений во многом повлияли на развитие нейромаркетинга – науки о продажах с помощью непрямого воздействия на мозг покупателей (преимущественно через визуальную систему, но не только). А также оказали влияние на промышленный и графический дизайн, политику, методы рекламы и пропаганды и даже на то, как устроены наши смартфоны и как организованы соцсети [6] О том, как наука о мозге повлияла на организацию реального мира и архитектуру пользовательского опыта в цифровой среде, мы еще поговорим в главе 3 книги. .