Стивен Пинкер - Язык как инстинкт

Интересно то, что фонологические правила действуют последовательно, как если бы слова собирались из фонем на конвейере. Произнесите write и ride. В большинстве диалектов английского гласные в этих словах несколько различаются. По меньшей мере i [aɪ] в ride длиннее, чем i в write. В некоторых диалектах, как например, в канадском английском диктора Питера Дженнингза, знаменитого хоккеиста Уэйна Грецки и вашего покорного слуги (несколько лет назад этот акцент пародировали на телевидении Боб и Даг Маккензи) эти гласные совершенно различны: ride содержит дифтонг, звук в котором скользит от гласного [ɒ] как в hot до гласного ee [i:]; write содержит дифтонг, звук в котором скользит от гласного более высокого подъема, как в hut [ʌ] до ee. Но, вне зависимости от того, как видоизменяется гласный, он видоизменяется в соответствии с одной и той же схемой: нет слов с долгим/низким i , за которыми шел бы t, так же как и нет короткого/высокого i , за которым шел бы d. Используя ту же логику, которая позволила Лоис Лейн в ее редкие минуты озарения догадаться, что Кларк Кент и Супермен — одно и то же лицо, поскольку никогда не появляются в одном и том же месте в одно и то же время, мы можем заключить, что в ментальном словаре существует единое i , которое видоизменяется по правилу еще до момента произнесения в зависимости от того, появится ли оно в компании t или d. Мы даже можем предположить, что, скорее всего, изначальная форма, хранящаяся в памяти, соответствует гласному в слове ride, а гласный в write — это скорее продукт действия правила, а не наоборот. На это указывает тот факт, что когда после i не появляется ни t, ни d, как в слове rye, и, таким образом, не существует правила, которое затуманивало бы изначальную форму, мы слышим тот же гласный, что и в слове ride.

Теперь произнесите writing и riding. Звуки t и d стали одинаковыми благодаря действию правила «схлопывания». Но два звука i тем не менее различны. Как это возможно, если разницу между звуками i вызывает только разница между t и d, и если эта разница стерта правилом «схлопывания»? Это показывает, что правило, видоизменяющее i , вступило в действие до правила «схлопывания», пока t и d еще были различными. Другими словами, два правила действуют строго по порядку: сначала — изменение гласного, потом — «схлопывание». Предположительно, такой порядок устанавливается потому, что правило «схлопывания» в каком-то смысле облегчает произношение, и поэтому его место — дальше в идущей от мозга до языка цепи процессов, происходящих со словом.

Обратите внимание на другую важную черту правила, изменяющего гласные звуки. Звук i изменяется перед многими различными согласными, не только перед t. Сравните:

prize price

five fife

jibe hype

geiger biker

Значит ли это, что существуют пять различных правил, которые изменяют i — одно для z в противоположность s, другое — для v в противоположность f и т.д.? Конечно, нет. Согласные, вызывающие видоизменения — t, s, f, p и k отличаются от парных им d, z, v, b и g по одному и тому же параметру: они глухие, в то время как парные им согласные — звонкие. Значит, нам нужно только одно правило: i должно изменяться каждый раз, когда оно появляется перед глухим согласным. Доказательством того, что в головах у людей действительно существует такое правило (и я не пытаюсь сэкономить чернила, заменяя пять правил одним) служит следующее: если носитель английского языка оказывается в состоянии произнести немецкий звук ch в the Third Reich, то он произнесет ei [aɪ] как в слове write, а не как в слове ride. Согласный ch не входит в инвентарь английских фонем, поэтому носители английского языка не могли овладеть каким-либо правилом, действующим применительно именно к этому звуку. Но поскольку это глухой согласный, а правило действует применительно к глухим согласным, то носитель английского языка в точности знает, что делать.

Такая избирательность действует не только в английском, но и во всех языках. Фонологические правила редко приводятся в действие какой-то одной фонемой, они приводятся в действие целым классом фонем, обладающих одним или двумя общими признаками (такими как: звонкость, смычность в противоположность фрикативности или артикуляции с помощью того или иного органа). Это предполагает, что правило «смотрит» не на фонемы, выстроенные в цепочку, а сквозь них на те признаки, которые их образуют.

И правила манипулируют именно признаками, а не самими фонемами. Произнесите следующие формы прошедшего времени:

walked jogged

slapped sobbed

passed fizzed

В словах walked, slapped и passed окончание -ed произносится как t; в jogged, sobbed и fizzed оно произносится как d. Теперь вы, наверное, сами сможете вывести закономерность, стоящую за этим различием: окончание произносится как t после глухих согласных, таких как k, p и s, а d произносится после звонких, таких как g , b и z. Аккомодация произношения суффикса -ed должна происходить по правилу, диктующему «оглянуться» на последнюю фонему основы и проверить, имеет ли она такой признак, как звонкость. Мы можем подтвердить свои предположения, предлагая людям произнести Mozart out-Bached Bach ‘Моцарт «переплюнул» Баха’. Глагол to out-Bach ‘переплюнуть’ (букв. ‘переБахать’) содержит звук ch, не существующий в английском. Тем не менее, каждый произнесет -ed как t, потому что звук ch глухой, а правило помещает после глухих t. Мы даже можем определить, хранится ли суффикс -ed в ментальном словаре как t, и используют ли люди правило, чтобы изменить его в d для некоторых слов, или наоборот. Такие слова, как play [pleɪ] и row [rəʊ], не имеют на конце согласного, но каждый произносит их формы прошедшего времени как [pleɪd] и [rəʊd], а не [pleɪt] и [rəʊt]. Поскольку основа не содержит согласного, приводящего в действие правило, то мы должны слышать суффикс в его чистой, не видоизмененной форме из ментального словаря, каковой является d. Это прекрасно демонстрирует одно из основных открытий современной лингвистики: фонема может храниться в ментальном словаре в форме, отличной от той, в которой она в итоге будет произнесена.

У читателей, имеющих вкус к утонченному теоретизированию, может возникнуть желание проследовать за мной еще по одному параграфу. Обратите внимание на необыкновенные свойства той схемы, по которой работает правило изменения d в t. Во-первых, звук d звонкий и ставится после звонких согласных, в то время, как звук t глухой и ставится после глухих согласных. Во-вторых, кроме звонкости, у t и d нет никаких различий: они образованы одним органом речи — кончиком языка, и этот орган двигается одним и тем же образом для каждого звука, а именно: замыкая ротовую полость на уровне десен, а затем размыкая ее. Отсюда следует, что правило не просто произвольно тасует фонемы, скажем изменяя p в l после гласного высокого подъема или после любого другого, выбранного наугад. Нет, оно осуществляет тонкую операцию над суффиксом -ed, приспосабливая его признак звонкости к признаку звонкости его соседа, но оставляя нетронутыми остальные его признаки. Следовательно, преобразуя slap + ed в [slæpt], правило «распространяет» инструкцию по звонкости от p на конце слова slap на суффикс -ed по следующей схеме: