Борис Поршнев - Борьба за троглодитов

Так сложился и продолжает складываться нижний этаж всего исследования. На сегодняшний день это - семь сборников (восьмой в работе). Назовите это сводом, корпусом, кодексом, индексом. Мы называем: "Информационные материалы". Сколько же пожрали они черной работы! Гора корреспонденции. Немало заботы, чтобы не подсказать невольно информаторам того, что ждешь от них услышать, тем более - чтобы они не вдохновляли друг друга. Впрочем, последнее было бы невозможно: сотни и тысячи сведений из разных стран и областей, а также и из разных эпох. Аккуратно переписанные и пронумерованные идут друг за другом сообщения самых разных людей. В этих книгах они расклассифицированы только географически: сведения из Непала и Сиккима, сведения из Индо-Китая, из Китая, из Мончголии, из Северо-Восточной Азии, из Северо-Западной Америки, сведения из областей СССР - из Прибайкалья и Саян, из Казахстана и среднеазиатских республик, из Якутии и с Кавказа. В общем же материал лежит почти первозданный, необработанный и в этом - первичная честность всего нашего исследования.

Так дно работы было с самого начала устлано исследова- тельской правдой. Посмотрите все, что удалось запечатлеть в этом дневнике, вернее ежегоднике, и вы увидите, что остается один единственный ход: есть, были такие существа и обладают они такими-то и такими-то свойствами; все тысячи свидетельств монтируются в одно биологическое целое.

А на противоположной стороне "диспута" - игра не по правилам. Ни один из ведущих антропологов не прочел подряд этих семи сборников, ни толстенной монографии, на их основе написанной "неантропологом". Клеймо улыбки заодно легло на зоологов и анатомов, вместе с которыми мы обмывали каждую крупицу в семи водах биологического осмысления.

Говорят, что не стоит, не стоит читать: сплошной обман! Но с американской коммерческой деловитостью зоолог Айвен Сендерсон подсчитал, во сколько миллионов долларов обошелся бы тайному концерну подкуп всех этих людей в масштабах планеты. Ради чего? Чтобы надуть нескольких ученых?

Ну, тогда сплошной фольклор! Это кольцо уж намертво сварено: кто прочел бы, увидел бы, что никакой это не фольклор, но не читает, ибо проще поверить, что там "неантропологами" навален и принят за чистую монету фольклор.

А в действительности там приведены доказательства, вполне достаточные с точки зрения общей логики доказательств. Исследование уже махнуло далеко от начального вопроса: сущестует "что-то такое" или не существует? Знаем, что это такое (так Паули открыл нейтрино за 30 лет до того, как удалось его поймать). Поняли, почему ни XIX веку, ни первой половине XX задача не была посильна: требуются самые новые зоологические и антропологические представления, самые современные технические и самые организованные общественные, государственные средства.

Пока же идет борьба другого рода. Надо во что бы то ни стало привлечь внимание и поддержку общественности. Вот я поднимаю занавес. Нижеследующее - апология. Попытка описать тропу исследования - загадки и разгадки, людей и думы. Я должен только изложить суть дела как можно яснее и языком как сумею лучшим, чтобы заставить дочитать себя. Придется отобрать минимум нужнейших фактов. Тогда "все и каждый" будут толковать, располагая начальной информацией. Я апеллирую ко всеобщему здравому разуму. Этому еще на рассвете учили Галилей и Декарт.

Иногда новая мысль в науке возникает при случайном соприкосновении раздельных проводов - как короткое замыкание. И сама истина подчас лежит в точке пересечения двух независимых линий.

Я не придавал значения тому немногому, что прочел о снежном человеке. Нельзя было вообразить для описываемого существа ни растительной, ни мясной пищевой базы.

А впервые придал значение в тот памятный час, когда проскочила искорка сопоставления - как позже выяснилось, несущественного и спорного - между одной деталью информации о снежном человеке и одной деталью моих прошлых иследований об отношениях доисторических людей с природной средой. Киик, горный козел! С него все и пошло.

Гидролог А.Г.Пронин в конце 1957 года сообщил в прессе, что он видел издалека снежного человека на Памире, в долине Балянд-Киик. Это название значит "долина тысячи кииков". За два года до того я закончил исследование об источниках питания ископаемых неандертальцев, обитавших на обнаруженной советскими археологами стоянке Тешик-Таш в горах Средней Азии. Там было огромное количество костей горного козла - киика. Обстоятельно изучив биологию этих копытных и их место в сопряженной фауне, я пришел к эпатирующему археологов выводу, что неандертальцы не располагали возможностью убивать этих акробатов скальных ущелий, ни испугать их до самоубийства в родной стихии, как нельзя заставить орла поскользнуться со страху в небе. Гибельный прыжок киику запрещает вся его наследственная физиология. Выяснилось другое: виртуозный убийца кииков леопард забивает их больше, чем съедает. В его охотничьем районе несколько видов пернатых и наземных плотоядных званы на пир. Неандерталец справлялся с задачей обогнать и отогнать их. Туши, части туш притаскивались в пещеру: на месте находки ни зубы, ни ногти, подобные нашим, еще не могли сделать труп козла пищей - лишь особо обитые острые камни позволяли резать и скоблить шкуру, кости, связки. Когда недоставало мяса, обшаривали окрестные ягодные кустарники, ковыряли корни на склонах. Эта реконструкция кормовой среды ташик-ташцев была лишь частицей и звеном цикла других моих исследований. Подобным образом было показано, что неандертальцы не убивали пещерных медведей, но так тесно знали их, что присваивали всю биомассу, которую периодически откладывала смерть этих животных в данном районе. Для более древних эпох удалось показать, как многоводные ледниковые реки приносили к отмелям, перекатам и устьям огромную биомассу трупов копытных, достававшуюся здесь высокоспециализированным обезьянолюдям. Весь этот цикл исследований впаян в более общий синтез: наши ископаемые предки до "человека разумного" были не людьми, а животными, существами, с нашей точки зрения, отталкивающими, до жути антипатичными, но изумительно приспособившимися к лихорадочному кризису земной природы в ледниковую эпоху.

Из всего этого лишь случайная микроскопическая точка вспыхнула на экране сознания, когда мимо прошла нищенская информация о снежном человеке. Тешик-ташцы жили в долине, кишевшей кииками. Пусть в памирской "долине тысячи кииков" сейчас их почти не осталось, но имя собственное еще помнит их. Не забрело ли сюда мохнатое двуногое существо по зову предков или по темным следам собственных, отдаленных многими десятками лет, припоминаний? Моя археологическая ассоциация была оживлена скользнувшим в печати описанием долины Балянд-Киик: кустарники с разными ягодами, норы сурков.