Иосиф Халифман - Пчелы

Одно такое гнездо, особенно тщательно отстроенное и изящно смонтированное, как выставочный экспонат, М. Дегуз назвал изобретенным им латинским словом «универсапис» и поехал с этим сооружением в Лондон на XII Международный конгресс энтомологов.

Не так уж часто бывает, чтоб живой интерес квалифицированной аудитории знатоков насекомых, съехавшихся со всех концов мира, привлекло сообщение зубного техника. Дегуз докладывал, как изменяется строительное поведение пчел, когда тем приходится оттягивать не плоские прямоугольные листы, а полуцилиндрические.

На демонстрационном экране перед участниками конгресса возникли чертежи-схемы новых сотов с показателями размеров углов в обоих типах ячеек. Один такой чертеж был подарен нам вместе с несколькими оттисками статей.

В ответном письме мы сформулировали свое мнение.

«Вы напрасно продолжаете оберегать тайну получения ваших сотов. Похоже, эта скрытность мешает оценить принципиальное значение того, что вам удалось добиться. Энтомологи, не зная в массе биологии пчелиной семьи, могут расценить ваше достижение как фокус для кунсткамеры, а пчеловоды, не видящие прибыли для производства, посчитают ваш многолетний поиск чудачеством. Но мы, как и в первый день знакомства, видим в вашей работе большой смысл.

Вам удалось расщепить чудесный сплав из математически-архитектурного совершенства и биологической целесообразности. Вы произвели это расщепление так же ровно и точно, как Даршен, который разрезал сот пополам и раздвинул рассеченные половины на точно измеренное расстояние. Когда, получив ваши кривые полукруги вощины, пчелы сразу, без постепенной подготовки, выдают геометрически безукоризненные, единственно возможные при решении такой задачи углы, мы, изучая плоды их строительных действий, получаем возможность глубже понять природу инстинкта.

Как хотите, это чертовски похоже на ЭВМ, в которую вкладывается сложнейшее, требующее работы современных Кенигов – Маральди – Мак-Лоренов задание, и она, пользуясь закодированными в ней способностями, решает задачу безупречно, хотя полученный таким образом результат – в данном случае сот – не годен ни для хранения корма, ни для засева ячеек маткой, ни для развития в них личинок».

В ответ на наше письмо пришел пакет с новыми фотографиями самодельных станочков, на которых листы вощины подвергаются специальной подготовке для передачи их пчелам-строительницам, умеющим превратить лист вощины в архитектурно безукоризненное, но биологически абсурдное, непригодное для жизни семьи сооружение.

Международный конгресс пчеловодов 1969 года проходил в Мюнхене, ФРГ. На выставке, подготовленной для конгресса, в числе других демонстрировались уже не только цилиндрический, но и сферический ульи Дегуза.

Под широко раскрывающимися плексигласовыми точеными полушариями в металлических кольцах смыкались два сотовых полушария. В полуцилиндровых сотах все ячеи на каждой стороне сота были одинаковы и все отличались от ячей обратной стороны. В сферическом же соте, подобном глобусу, ячеи верхнего, северного, и нижнего, южного, полушарий, равно как и восточного и западного были сходны, но все ячеи каждой четверти сферы разнились в какой-то степени.

Дегуз добивался этого результата много лет. Пчелы справились с задачей без подготовки. Они демонстрировали свою способность работать многовариантно. Дважды искривленный ключ все равно открыл замок!

Когда экспонат Дегуза был продемонстрирован профессору Фришу, тот долго разглядывал сферический сот.

Раскрыв плексигласовые полушария, одевающие сот, и дав полюбоваться зрелищем сплетенного из разномерных ячей воскового шара, Дегуз отстегнул защелку колец металлических рам, охватывающих шар по меридианам, полушария распахнулись, обнажив изнанку первого сота и чуть меньший по размеру второй такой же сферический сот, который находился внутри первого. Раструбы зевов ячеек на внешних сторонах обоих сотов были – это и на глаз видно – краями усеченных шестигранных пирамид, уходивших вершинами в глубь сота, к его основанию. Дегуз отстегнул защелку рам, охватывающих меньший шар, иод ними внутри, словно матрешка в матрешке, лежал совсем маленький восковой шарик.

Доктор Фриш долго молчал. Покачал седой головой, усмехнулся:

– Ach, imsere Bienen! – Die Bienen kdnnen alles!.. (Ax наши пчелы! Пчелы все могут!..)

Конечно, совершенство сотов, сооружаемых пчелами Дегуза, исчерпывается их геометрическими показателями. Но можно ли винить пчел, что они решили только одну часть задачи? Профессор Д. Бернал как-то написал, правда не о пчелином улье, а об электронных машинах: «Без умных людей ЭВМ глупы, они даже не знают, когда делают глупость. Если вы составите глупую программу, то и из машины извлечете чепуху». Однако Дегуз извлек из семьи пчел не глупость, но в высшей степени ценную информацию, которая, между прочим, еще раз вскрыла сильные и слабые стороны системы, состоящей из достаточно большого числа элементов. Описанные выше наблюдения Альфандери в улье достаточно выразительно напомнили о том, что семья насекомых не шаблонный автомат, но живая модель живого.

Прошло еще несколько лет после Мюнхенского конгресса пчеловодов. Состоялась очередная международная встреча исследователей и любителей пчелы, на этот раз в Москве. К сожалению, обстоятельства не позволили нам быть здесь в то время, а когда мы через месяц с лишним вернулись домой, то нашли в своем почтовом ящике среди другой почты и нескольких писем от участников конгресса небольшую визитную карточку М. Дегуза.

Вперемешку с междометиями и восклицаниями, выражающими сожаление по поводу того, что нам не довелось еще раз встретиться и обменяться мнениями о цилиндрических и сферических сотах, Дегуз сообщал, что привез с собой для демонстрации на выставке свой «Сферапис» и несколько новых уникальных фотографий. Мы решили ответить Дегузу, ознакомившись с текстом его сообщения на конгрессе, но, когда «Труды» вышли в свет, оказалось, что, хотя Дегуз и внесен в списки участников, с докладом он почему-то не выступал, а в отчетах о конгрессе, печатавшихся во множестве пчеловодных журналов, выходящих в разных странах, имени Дегуза и сообщения о его невероятных, но существующих в восковой плоти сотах, никто нигде ни разу не упомянул.

Нам показалось несправедливым невнимание к работе в высшей степени содержательной для исследователей природы инстинкта вообще и естественной истории пчел в частности. Но мы, может быть, так и не выкроили бы времени, чтобы познакомить советских читателей с тем, как понимаем смысл и значение работы М. Дегуза, если бы…

Если бы, какой уж раз, листая томик метерлинковской «Жизни пчел», не нашли в XXII главе III части несколько строк, которые необходимо привести полностью. Вот они: