Мэтт Ридли - Геном

Фрэнсис Гальтон, о котором мы уже говорили в этой гла­ве, приводил одну очень интересную аналогию: «Дети часто забавляются тем, что бросают в небольшие ручейки веточ­ки и наблюдают, как несет их течение. Вот сучок остановил­ся, зацепившись за какое-то препятствие, потом за другое, затем его подхватил поток и стремительно понес вперед. Можно придавать особое значение тому или иному событию и рассуждать о том, какую большую роль в судьбе сучка сы­грали непредвиденные случайности. В это время все сучки будут уноситься ручьем вдаль, и если взять достаточно боль­шой промежуток времени, то их средняя скорость будет со­вершенно одинаковой». Усиленная школьная программа и дополнительные занятия, безусловно, повлияют в лучшую сторону на развитие интеллекта ребенка, но лишь в краткос­рочной перспективе. После завершения школы интеллекту­альные способности будут выравниваться, достигая с возрас­том того уровня, который был установлен природой.

Если вы согласились со справедливостью критики того, что роль наследования интеллекта была преувеличена в экс­периментах, ограниченных одним социальным классом, тог­да вы должны признать, что роль наследственности возрас­тает в современном обществе, где различия между классами постепенно стираются. Действительно, по иронии судьбы в обществе, где успех человека определяется его способно­стями, а не происхождением, именно происхождение, т.е. унаследованный интеллект, начинает играть особо важную роль. В прошлом жизнь впроголодь и тяжелый изнуритель­ный труд приводили к тому, что бедный человек не дости­гал уровня, уготованного ему природой. Сегодня благодаря тому, что в развитых странах решена проблема по обеспече­нию всех слоев общества достаточной и доступной пищей, различия в способностях и достижениях индивидуумов можно объяснить только различиями в наследственности. Другое дело, можно поспорить о том, насколько соответ­ствуют друг другу способности, успех и интеллигентность, на которую как раз и влияют качество школы и семейного воспитания. Общество равных возможностей не делает лю­дей одинаково воспитанными, скорее наоборот. И все же, следует признать правильность парадоксальной идеи: в об­ществе равных возможностей гены играют большую роль.

Наследственностью можно объяснить различия в интел­лекте у отдельных людей, но не групп людей. Интеллект на­следуется примерно одинаково у разных народов и рас. Но логически не верным будет предположить, что если разли­чия в IQ между людьми на 50% определяются наследствен­ностью, то в основе различий среднего IQ между неграми и белыми или между европейцами и выходцами из Азии также лежит генетика. Проведенные исследования, резуль­таты которых опубликованы в книге The bell curve (Кривая колокола) тоже не подтвердили это предположение. Есть отличие в значениях IQ негров и белых в пользу послед­них, но нет данных о том, что это наследуемое различие. Действительно, в процессе наблюдений за развитием тем­нокожих детей, усыновленных белыми семьями, не было отмечено достоверных отличий в IQ между темнокожими и белокожими детьми (Herrnstein R. J., Murray С. 1994. The bell curve. The Free Press, New York).

Если интеллект наследуется, то должны быть гены, вли­яющие на него. Трудно предположить, сколько таких генов может быть в геноме. Одно ясно, что это должны быть из­менчивые гены, т.е. они должны быть представлены в гено­мах людей в разных вариантах, иначе генетическое наследо­вание интеллекта никак не проявит себя. Действительно, в геноме могут находиться гены чрезвычайно важные для раз­вития интеллекта, но одинаковые у всех людей. Такие гены не могут объяснить различий в интеллекте с точки зрения наследования. Например, у меня пять пальцев на руке, как и у других людей, потому что это предопределено генетиче­ски. Если мы соберем всех людей, у которых меньше паль­цев на руке, то 90% или даже больше составит результат несчастного случая, а не наследственности. Мы установим, что наличие четырех пальцев на руке — это не наследуемый признак, даже несмотря на то что развитие конечностей у зародыша контролируется генетически. Другими словами, генетическая предопределенность и наследование— это не одно и то же. Наследственные признаки мы можем изу­чать только в том случае, если между ними есть отличия. Так, Роберт Пломин в серии экспериментов с ДНК детей- вундеркиндов выявил изменчивый ген. Это не означает, что данный ген — самый важный для развития интеллекта. В ге­номе наверняка есть гораздо более важные гены, влияющие на развитие мозга, но именно поэтому они консервативны и редко меняются или не меняются никогда.

Ген IGFJi, найденный Пломином на длинном плече хро­мосомы 6, на первый взгляд не очень подходит на роль «гена интеллекта». До открытия Пломина этот ген был знаменит своей связью с раком печени. Его можно было бы назвать «геном рака печени», если следовать неправильной тради­ции именовать гены по болезням, которых они в действи­тельности не вызывают. Когда-нибудь ученые установят, яв­ляется ли функция подавления рака печени основной у это­го гена, а влияние на интеллект — побочной, или наоборот. Биохимическая функция белка, кодируемого этим геном, почти ничего не говорит нам о его назначении: «внутри­клеточное транспортирование фосфорилированных фер­ментов лизосом от комплекса Гольджи и клеточной стенки к лизосомам». Это всего лишь транспортный фургон. Ни слова об ускорении шевеления извилинами мозга.

Ген IGFJi имеет гигантские размеры — 7 473 буквы, но этот текст разбит на фрагменты на участке хромосомы длиной в 98 ООО пар нуклеотидов. Смысловые фрагменты разделены бессмысленными интронами (точно так же, как текст журнала постоянно прерывается навязчивой рекламой). Посредине гена есть участок повторяющихся элементов, причем количество повторов склонно менять­ся у разных людей. Возможно, этот вариабельный участок оказывает влияние на уровень интеллекта. Поскольку про­дукт этого гена косвенно связан с инсулином и процессами усвоения сахара, возможно, тут есть определенная связь с данными о том, что люди с высоким IQ отличаются более эффективным потреблением углеводов мозгом. В исследо­ваниях добровольцам предлагалось освоить компьютерную игру «Тетрис». У людей с высоким IQ при этом отмечалось более интенсивное потребление глюкозы мозгом. Но это лишь предположение. Ген Пломина, если в ходе дальней­ших исследованиях вообще удастся подтвердить его связь с интеллектом, может оказывать влияние, используя для этого множество других опосредованных путей (Haier R. et al. 1992. Intelligence and changes in regional cerebral glucose metabolic rate following learning. Intelligence 16: 415-426).

Важность открытия Пломина состоит в том, что впервые удалось перейти от косвенных доказательств наследуемости интеллекта, базирующихся на сравнительном анализе раз­вития близнецов и приемных детей, к прямому изучению ковариаций отдельных генов и уровня интеллекта. Одна ва­риация гена почти вдвое чаще встречается в геномах талант­ливых детей в лагере штата Айова по сравнению со средни­ми значениями для всей популяции — результат, который вряд ли можно объяснить случайностью. Но влияние этого гена на интеллект ограничено. Его воздействием можно объ­яснить повышение коэффициента IQ лишь на 4 балла. Этот ген точно нельзя назвать геном гениальности. По результа­там исследования в Айове Пломин выделил еще десяток ге­нов — кандидатов на роль стимуляторов интеллекта.