Игорь Акимушкин - И у крокодила есть друзья

Какова численность этих легионов, населяющих наши кишки, с точностью неизвестно. Но подсчитано, что корова, например, съедает ежедневно 34 грамма бактерий, размножающихся в ее желудке, а это около трех процентов ее суточного белкового рациона.

Четырнадцать лет назад биолог Гардер сделал любопытное открытие. И до него еще животноводы замечали странные повадки у некоторых животных: стремление поедать свой помет. Это считалось врожденным пороком. Но, оказывается, дело тут не в дурных привычках, а в физиологии. Когда Гардер отучил от скверной привычки подопытных мышей и морских свинок, они все умерли через две-три недели. Он установил, что в помете этих животных содержатся витаминизированные «пилюли» — цекотрофы. Их приготавливают бактерии в слепых кишках морских свинок и мышей. Без цекотрофов, богатых, кроме витаминов, еще какими-то редкими веществами, животные не могут жить. Но цекотрофы образуются лишь в слепой кишке, а из нее попадают уже сразу в толстые кишки, и организм животного не успевает их усвоить. Лишь когда цекотрофы съедены, содержащиеся в них необходимые для жизни вещества поступают в кровь и ткани животного.

Хуанито разрубил акулу на куски. Потом каждый кусок стал резать на мелкие дольки.

Старик брал эти дольки и тер их о живот черной рыбы: три раза вправо, три влево. Потом переворачивал кусок и проводил другой его стороной по жесткой чешуе. Рыба лежала у него на коленях. У нее была большая голова и тонкий длинный хвост. Из брюха сочилась желтоватая слизь. Когда пламя костра гасло, облизывая сырое полено, и темнота приближалась к людям, слизь эта вдруг вспыхивала голубым сиянием, озаряя тусклым тлением черное брюхо рыбы, перепачканные руки старика и куски акульего мяса в его пальцах.

— Карне фуэго, — сказал старик и хитро подмигнул Озорио. — «Огненное мясо». Макрель очень любит его.

Хуанито теперь брал у старика «карне фуэго» и наживлял крючки.

Озорио нагнулся, чтобы лучше рассмотреть светящуюся рыбу. Конечно, мягкоголовый долгохвост. Морской родич налима и кузен трески. Он обитает на глубине нескольких сот метров у берегов Западной Европы от Ирландии до Марокко. Португальцы считают большой удачей, когда в их сети попадается малакоцефалус: это сулит хороший улов.

На животе, под чешуей, у многих долгохвостов, и у малакоцефалуса тоже, спрятан пузырек с густой жидкостью. В темноте эта жидкость светится [21] Описано пятнадцать видов долгохвостов, или макрурусов, обладающих этой железой. Наполняющая ее жидкость очень долго сохраняет свои светоносные качества: три капли в ведре с морской водой фосфоресцируют двадцать четыре часа! . Если окунуть в нее мясо акулы или кальмара, получится отличная наживка, на которую ночью охотно клюют морские рыбы.

Озорио принес малакоцефалуса домой и там внимательно его рассмотрел.

Между брюшными плавниками он заметил два овальных прозрачных диска. Это окна, решил он. Через них проникает наружу свет от пузырька с фосфоресцирующей жидкостью. Сам пузырек лежит глубже под кожей. Озорио вырезал его. Осторожно разрезал — тонкие перегородки делили пузырек на ячейки. Ячейки наполняла желтоватая слизь. Он погасил свет — она засветилась. Под микроскопом исследователь разглядел, что в слизи плавают какие-то крошечные палочки — каждая в тысячу раз меньше миллиметра. Он решил, что это бактерии. Не простые бактерии — светящиеся. Они живут в теле рыбы в особом, так сказать, садке. Позднее этот садок назвали мицетомом. Рыба по кровеносным капиллярам доставляет бактериям пищу, а бактерии благодарят ее голубым сиянием.

О своем открытии Озорио сообщил в 1912 году во французском биологическом журнале. Так было положено начало изучению еще одного удивительного симбиоза — содружества светящихся бактерий и морских животных.

Правда, еще до Озорио в 1888 году француз Дюбо утверждал, что бактерии служат причиной свечения моллюска фоласа и медузы пелагии, но через два года он (и совершенно справедливо) опроверг свои собственные заключения.

В 1907 году немецкий натуралист Кунт предположил, что, возможно, источником света жуков-светлячков служат тоже бактерии?

Однако вскоре выяснилось, что и эта гипотеза неверна: светлячки сами, без помощи бактерий, производят свет. Но вот что касается малакоцефалуса, то он действительно «эксплуатирует» светящихся бактерий. Озорио не ошибся.

В море Банда (между островами Борнео, Новая Гвинея и Тимор) живут две удивительные рыбы — аномалопс и фотоблефарон. Это их научные названия, а местные рыбаки зовут рыбок иначе: икан-левери-лаут и икан-левери-бату. Бату, или фотоблефарон, за пределы моря Банда никогда не удаляется, но лаут-аномалопс распространен шире (его можно встретить и у Новых Гебридов и у островов Фиджи, Паумоту и Раратонга). Бату размером с ерша, лаут втрое крупнее: с селедку. Обе рыбки живут у поверхности моря, на коралловых рифах, и обе светятся по ночам.

Первое, что вас поразит, если вы когда-нибудь возьмете в руки аномалопса или фотоблефарона [22] Третий член этого странного трио — криптофанерон (Kryptophaneron alfredi) был найден дохлым на поверхности моря на другом конце земли, у острова Ямайка в Вест-Индии. У криптофанерона под глазами такие же, как у его ост-индских родичей, бобовидные, набитые светящимися бактериями органы. , это большой кремовый «боб» под каждым глазом рыбы. Он крупнее глаза и хорошо заметен на темном фоне чешуи.

Сначала думали, что пухлые «бобы» защищают глаза рыбок от острых веточек кораллов, среди которых они живут, и, возможно, служат экранами, отражающими слишком яркие в тропиках солнечные лучи.

Только в 1880 году английский натуралист Гюнтер догадался, наконец, об их истинном назначении: он предположил, что «бобы» — светящиеся органы. Немец Штехе в большой монографии, опубликованной в 1907 и 1909 годах, доказал это. А в 1920 году на берега моря Банда приехал крупнейший специалист по биолюминесценции (свечению животных и растений) профессор Принстонского университета Ньютон Гарвей. Целью его экспедиции было исследование знаменитых рыбок. Он хотел проверить, не живут ли у них под глазами, в белых «бобах», как у малакоцефалуса на брюхе, светоносные бактерии.

После открытия Озорио такое предположение казалось вполне вероятным.

И Гарвей без труда его доказал.

Бобовидный орган аномалопса и фотоблефарона удобно помещается в большом углублении под глазом. Он прочно соединен с телом рыбы лишь спереди и сзади, поэтому «боб» легко вырезать, не повреждая набитого светоносными бактериями мешочка. Его много раз вырезали — и ученые, для своих опытов, и местные рыбаки, чтобы наживлять удочки.