Юрген Торвальд - Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии

В последующие десять дней Рибуле собрал еще много подобных показаний среди мелких коммерсантов, ремесленников и пенсионеров в кварталах, где Буле бывал по служебным делам. Многие знали его как „Папашу Луи". Они пользовались его советами и доверяли ему свои ставки. Они не знали подлинного имени старика, но знали, что лошади были страстью „Папаши Луи" и что тот всегда своевременно и точно выплачивал выигрыши. О том, куда он относил заявочные листы с их именами и деньги, никто не думал. Все они верили в его честность и доверяли ему. По разговорам, о лошадях Буле знал от некоего барона д'Альмеда, герб которого на своих часах, подарке барона, старик часто показывал. Но это была единственная подробность, услышанная от него. Хотя все и удивлялись, что „Папаша Луи" не появлялся с 30 мая, но никому не пришло в голову, что он мог оказаться жуликом. Подумали, что болен. Так у Рибуле стала складываться первая версия преступления. Может быть, одна из темных личностей на задворках конного спорта, знавшая о тайных пристрастиях Буле, подкараулила его, когда при нем были деньги его клиентов? Может быть, его заманили в какую-нибудь засаду, убили, ограбили и спрятали в темном сарае или подвале, пока не появилась возможность подбросить труп в лес? Подозрение Рибуле усилилось, когда он узнал, что обе лошади „Вольный пират" и „Сапфировая звезда", имена которых Буле отметил красным карандашом в выигрышной таблице от 27 мая, оказались победительницами 28 мая и поставившие на них получили 130 франков за каждые 5 франков ставки. Может быть, Буле сам ставил на этих лошадей и 30 мая имел при себе значительный выигрыш, что и могло привлечь убийцу?

При поддержке Мартена шеф-инспектор предпринял новую серию поисков. Имелось множество мелких букмекеров, с которыми мог иметь дело Буле. Рибуле и его люди ходили из одного бюро в другое. Ни один из опрошенных не знал „Папашу Луи" или, по крайней мере, не признавался, что видел его или имел с ним дело. Но были сотни подпольных подозрительных посредников, многие из которых уже имели судимости и поэтому были известны бригаде по надзору за игроками. Рибуле не мог надеяться, что кто-нибудь из них добровольно сознается, что обслуживал потерпевшего. И все же он не видел другой возможности раскрыть тайну убийства Буле, иначе как проверить всех ранее судимых, находящихся под подозрением и наблюдением, и в первую очередь тех, кто зарегистрирован в районах, где работал Буле. Вполне возможно, что Буле доверился одному из таких букмекеров и 30 мая получил от него выигрыш за „Вольного пирата" и „Сапфировую звезду". Если найти посредника, то можно было бы, по крайней мере, проследить последний путь Буле. Но шеф-инспектор переживал одно разочарование за другим. Даже подпольные букмекеры, откупившиеся от полиции тем, что согласились работать на нее, по всей очевидности, не могли добыть нужной информации.

В середине июля, в момент полного отчаяния, о результатах своих тщательных исследований сообщил Бэль. К более точному анализу обнаруженных им частиц (угольных крошек, песка, осколков камня, опилок, кусочка картона, засохших насекомых, зеленых волокон и частиц красной краски) он приступил 10 июня. Чтобы определить вид угля, он опирался помимо всего прочего на тот факт, что виды угля различаются своей плотностью, т. е. соотношением веса и объема. Плотность неизвестного вещества определяется так: вещество помещают в пробирку, содержащую жидкости известной плотности. Из-за различной плотности они не смешиваются, и испытуемое вещество опускается до тех пор, пока не достигнет слоя, который соответствует ему по плотности. Так Бэль установил, что плотность найденного угля в частицах равна 1, 5. Это был антрацит.

Что касается песка, который под микроскопом выглядел кремнием, то он оказался неоднородным. Бэль обнаружил смесь кварца с кремнием. Ему удалось также объяснить происхождение маленьких осколков камня. Это был точильный камень. Трудней было определить вид древесины по найденным опилкам.

До 1924 года в криминалистике имелся опыт определения видалревесины по мельчайшим ее частицам размером в доли миллиметра — позднее появился новый метод. Если раньше при установлении вида древесины требовались для рассмотрения под микроскопом более крупные куски древесины в их продольном и поперечном разрезе, то теперь можно было довольствоваться частичками в виде порошка и пыли. Более грубое различие между дубом и сосной можно было определить по цвету (темно-коричневый и желто-светло-коричневый). Бэль поместил древесные частички в парафин и с помощью микротома изготовил срезы, которые можно рассматривать при большом увеличении. Он увидел, что одни частички имеют клетки, типичные для дуба, а другие — для сосны. Бэль установил, что перед ним смесь опилок дуба и сосны.

Больше времени пришлось потратить на двухмиллиметровый кусочек желтого картона. Под микроскопом Бэль размельчил его и увидел длинные тонкие волокна, среди которых находились характерной формы клетки. Это означало, что сырьем для целлюлозы, из которой состоял картон, была солома. Бэль проделал еще ряд микрохимических анализов, которые указали на низкое качество исследуемого материала.

Бесцветные насекомые при ближайшем рассмотрении оказались жучками, не имевшими органов зрения — признак их обитания в темноте. Оба зеленых волокна оказались овечьей шерстью с типичной структурой кутикулы. И наконец, Бэль попытался установить природу и происхождение двух странных красных частиц, обнаруженных на брюках Буле. Когда их подвергли облучению ультрафиолетовыми лучами, они ярко засветились. Последовало измерение спектрофотометром, и стало ясно, что речь идет о частицах краски — родамина.

Как бы подробны ни были отдельные заключения, сделанные Бэлем, все же по ним нельзя было установить место пребывания трупа до того, как он попал в Булонский лес. Бэль мог только предположить, что это совершенно темное помещение, видимо подвал, где можно встретить дубовые и сосновые опилки, антрацит и антрацитную пыль, кварцевый песок и осколки точильного камня, различных насекомых, какую-нибудь зеленую шерсть и, возможно, что-то деревянное, покрашенное родаминовой краской. Встал вопрос, нельзя ли установить еще какие- нибудь подробности, которые дополнили бы картину преступления? Бэль решил вырезать из каждого предмета одежды по куску, замочить их в стерильной воде, поместить в центрифугу и таким образом добыть микроорганизмы, которые, может быть, окажутся в одежде. При исследовании осадка, оставшегося в центрифуге, он обнаружил на пиджаке, жилете и соломенной шляпе микрофлору, состоявшую в основном из грибков. На рубашке, брюках и галстуке тоже были микроорганизмы, но не те, что находились на остальных предметах верхней одежды. Для точного определения микробов Бэль поместил культуры на питательную почву и поставил в специальный шкаф. Затем он снова их исследовал и пришел к следующему выводу: микроорганизмы с пиджака, жилета и шляпы являются грибками, которые встречаются прежде всего в местах брожения или хранения вина. Микроорганизмы с рубашки, брюк и галстука принадлежат к диплококкам, обитающим обычно в сырых подвалах. Теперь Бэль был уверен, что убийство произошло в подвале или, по крайней мере, там хранили труп. Кроме того, в нем должны быть различные помещения, так как пиджак, жилет и шляпа находились не в той части подвала, где был спрятан сам труп.