Юрген Торвальд - Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии

Как ни странно, но никто не поинтересовался микроследами волокон, и эта важная область исследований выпала. Отпечатки следов шин, сделанные в штольне, не представляли ценности, так как не имели достаточно характерных особенностей, позволивших бы доказать их идентичность с изношенными покрышками машины Фоллме- на. Провалились и все попытки установить одежду, которую Фоллмен носил 13 мая. Ни Хэтирингтон, ни Лапуант не сомневались, что Фоллмен ее сжег, но доказательств не было. Даже Бланш Арсено и Марсель Годро, которых Фоллмен отвез домой, не могли точно вспомнить, какой на нем был костюм, а фермер Босс заметил только лицо Фоллмена, но не одежду.

Фоллмен же день ото дня все больше ссылался на ту странную забывчивость, о которой впервые упомянул 14 мая. Он-зая- вил, что привлечение его полицией к ответственности вызвало у него психический шок, и сослался на то, что он очень лабильный еще во время службы в авиационных частях США находился под наблюдением психиатра. И действительно, после 1955 года он служил в авиации, в том числе и в Уэстовере в управлении. Оттуда его направили на лечение в психиатрическое отделение армейского госпиталя в Калифорнии. В июле 1957 года его уволили из армии, и, после того как он перепробовал разные профессии, мать устроила его в „Сент-Джон Вэлли Тайме". Чтобы проверить странную потерю памяти у Фоллмена, Робишо направил его в больницу в Ланкастер, где за ним наблюдали в течение месяца. Когда психиатр доктор Грегори затребовал из калифорнийского госпиталя лечебную карту Фоллмена, то выснилось, что он лечился там по поводу нарушений, которые едва ли были связаны с памятью и скорее всего могут иметь отношение к убийству Гаэтан Бушар. Речь шла о „трудностях в общении с женщинами". Как выразился сам Фоллмен, „при встрече с женщиной мне трудно держать себя под контролем". Выписав Фоллмена из госпиталя 7 июля, Грегори дал заключение: „Фоллмен — сексуальный психопат, но у него нет психических заболеваний, которые могут вызвать потерю памяти". После этого Фоллмена посадили в тюрьму Сент-Джон, где ему предстояло пробыть до начала судебного процесса. Но, несмотря на заключение Грегори Фоллмен молчал, делал вид, что ничего не помнит, и вряд ли хотел в чем- либо признаваться. Поэтому Робишо вынужден был приветствовать каждую, даже самую невероятную попытку получения более веских улик. Итак, не колеблясь, он согласился на неожиданное предложение из Оттавы, и в конце июня, взяв с собой пробы волос, Керр поехал в Чок-Ривер.

Тот факт, что нейтронный активационный анализ должен быть применен для экспертизы по конкретному уголовному делу, вызвал оживление в лаборатории Джерви. Позднее сомневались, сознавали ли в то время его сотрудники всю ответственность подобного применения еще совершенно неразработанного метода и не преобладал ли восторг ученых от нового4 феномена над криминалистической осторожностью. Так или иначе, но можно было сослаться на то, что переданное Керром задание требовало лишь подтверждения результатов микроскопического исследования, а не оригинальной экспертизы.

Под руководством Джерви его сотрудники Уильям Макинтош, Альма Краудер и Керр поместили в Национальный исследовательский экспериментальный реактор Чок- Ривера первые тесты анализа волоса с места преступления и сравниваемых с ним волос. При первом тесте подвергся бомбардировке нейтронами обнаруженный на месте преступления отдельный волосок. Время активации длилось от 48 минут до 18 часов. В ходе измерений гамма-излучения выяснилось, что в пробах волос Гаэтан Бушар и Джона Фоллмена удается установить по четыре-пять микроэлементов, которые по своему виду не совпадают. Керр при микроскопическом исследовании с величайшим трудом обнаружил какие-то мелкие различия. На самом деле это были совершенно явные отличия одних волос от других. При измерении гамма-излучения отдельного волоска оказалось, что оно слишком незначительно, чтобы можно было сделать вывод относительно имеющихся в нем микроэлементов.

Это принесло разочарование, и Джерви сделал вывод, что исследованию отдельного волоска с помощью гамма-спектроскопии должна предшествовать большая подготовительная работа. Теперь осталась только возможность предпринять сравнение путем измерения бета-излучения. Но так как из-за криминалистической ценности волоска в качестве улики его нельзя было химически разрушить, чтобы тем самым удалить из него натрий, то такое сравнение тоже имело ограниченные возможности. Не было шанса путем обнаружения наличия или отсутствия одинаковых микроэлементов точно установить совпадение отдельного волоска с места преступления с волосами Фоллмена. Возможно, следовало ограничиться измерением силы бета-излучения всех элементов в целом и сравнить ее с силой излучения различных волосков.

12 и 13 августа отдельный волосок и пробные волосы подвергали восемнадцатичасовой бомбардировке нейтронами и затем „грубому" измерению общего бета-излучения. В течение августа измерения повторяли много раз. При этом удалось путем наблюдения за периодом полураспада установить два элемента, которые, правда, не являлись микроэлементами, а были обычными составными частями волос: фосфор и серу. Излучение фосфора было очень сильным, а серы — слабым. Путем введения алюминиевой ширмы в счетчик удалось изолировать излучение серы и подсчитать чистое количество фосфора и соотношение между излучением серы и фосфора. Оно составило для пробы волос Гаэтан Бушар 2, 02, для пробы волос Фоллмена — 1, 07, а для отдельного волоска из руки пострадавшей — 1, 02 мегаэлектроновольт. Различия показателей между волосами Бушар и Фоллмена оказались столь же внушительны, сколь внушительно почти полное совпадение показателей волос Фоллмена и отдельного волоска из руки пострадавшей.

Но, чтобы проверить доказательственную ценность такого грубого подсчета бета-излучения, Джерви попросил Керра снять тридцать проб волос среди рекрутов Королевской канадской конной полиции. Притом волосы должны иметь видимые в микроскоп различия. Затем эти волосы подверглись такой же обработке, и так же, как в деле Бушар, было проведено измерение бета-лучей. Выяснилось, что между излучением серы и фосфора в каждом отдельном случае имеются более или менее ярко выраженные различия. Только теперь Джерви согласился использовать результаты теста на суде по делу Бушар. Правда, сам он не смог выступить на суде в качестве эксперта, так как к концу экспертизы вынужден был уехать в Торонто, где ему поручили чтение лекций в университете. Таким образом, впервые выступить перед судом с результатами нейтронного активационного анализа поручили Керру, Макинтошу и Альме КраУДер.