Юрген Торвальд - Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии

В плохом настроении, с чувством неудовлетворенности возвратился Попп во Франкфурт. Его не утешил даже полученный им через восемь дней пакет, в котором находилась вся бумага, обнаруженная жандармами в доме Шлихера. Среди бумаг была открытка, которую много лет тому назад Шлихер прислал откуда-то своему отцу. Из нее были вырезаны кружочки, и патронные пыжи точно соответствовали оставшимся отверстиям. Конечно, доказательство принадлежности Шлихеру ружья из развалин замка имело значение для обвинения Шлихера как браконьера, но не относилось к делу об убийстве и не могло отвлечь внимания Поппа от беспрерывно мучившей его проблемы следов на одежде. Но он не знал, как ему заполучить одежду подозреваемого для обследования.

Тем временем жандарм Калл установил в Фалькенштейне, что блузка принадлежит Каролине Шлихер, а брюки сшиты портным Якобом Томом из Вюрцвейлера для Андреаса Шлихера. Том показал имя Шлихера, написанное карандашом на внутреннем шве брюк, надпись, которую Зеерфергер проглядел. Теперь не было больше сомнений, что в замке обнаружено укрытие браконьера Шлихера, и Зеебергер сконцентрировал свою работу на том, чтобы отдать Шлихера под суд как браконьера, добиться его осуждения на более или менее длительный срок и затем спокойно продолжить расследование убийства. По делу об убийстве он лишь связался с баварской и гессенской полицией и попросил их сообщить ему о бродягах и прочих подозрительных личностях, которые в день „вознесения" могли находиться в районе Фалькенштейна или у которых будут обнаружены вещи, принадлежавшие Маргарите Филберт. В доме родителей Филберт в Эшау он приказал поискать письма, которые могли бы дать что-нибудь новое о ее тайных знакомствах.

В деле о браконьерстве к началу июля Зеебергер достиг полного успеха после того, как вице-вахмистру Шмидту удалось заставить говорить двух других подозреваемых в браконьерстве крестьян, Джозефа Вилдинга и Филиппа Деммерле, и они, спасая свою шкуру, выдали Шлихера. Но дело об убийстве не сдвинулось с места. В конце июля Зон потерял терпение и снова вмешался в расследование, сделав необычный шаг. Так как в его распоряжении были только жандармы и ни одного криминалиста, то он обратился за помощью в соседнее герцогство Гессен, и гессенский генеральный прокурор послал в Кайзерслаутерн комиссара уголовной полиции Даниеля из Дармштадта.

Для Даниеля сотрудничество с Поппом было в порядке вещей. Первое, что он сделал, — послал брюки Шлихера Поппу. Снова обследовал обыск хутора Шлихера и изъятие его одежды и ботинок, Попп вскоре получил эти вещи, обследование которых он безуспешно предлагал произвести еще в июне. Через три дня он сообщил, что на обоих коленках, там, где Зеебергер и жандармы ничего не заметили, имеются „загрязнения, содержащие человеческую кровь". Но прежде всего ему бросился в глаза прилипший к нижнему краю штанины и уже засохший комочек зеленоватой грязи, который, как было видно под микроскопом, состоит в основном из овсяной половы и по всей видимости, является конским навозом". Еще через несколько дней после тщательного исследования пришло сообщение, что на воскресном пиджаке, который Шлихер одевал в праздник „вознесения", имеются многочисленные брызги человеческой крови. Очевидно, делались попытки смыть водой некоторые крупные следы крови.

Но обнаружение крови было для него не самым главным. Его больше интересовали ботинки. 22 августа Попп писал в Кайзерслаутерн: „Около каблуков ботинок имеются следы кала животного, и к нему прилипла илистая серая земля, какую можно встретить на размытой дождем дороге. При исследовании этой массы… выяснилось, что там тоже содержится овсяная полова. Таким образом, не только цвет и внешний вид грязи на ботинках и брюках совпадают, но и их состав» установленный с помощью микроскопа".

Попп просил передать ему ботинки, принадлежавшие Маргарите Филберт, чтобы установить, не соприкасались ли они с конским навозом. Может быть, удастся доказать, что Шлихер и убитая были в одном и том же месте. Ботинки прибыли срочной почтой.

Зеебергеру пришлось, правда, признать свои промахи, и он не чинил бопьше препятствий дальнейшему микроскопическому исследованию, даже спустя некоторое время принял в них участие. Микроскопическое исследование ботинок Маргариты Фил- берт принесло разочарование. Там не было ни малейшего следа навоза, а лишь немного земли с чешуйками древесных почек, что свидетельствовало о земле с лесной дороги.

24 августа Попп впервые узнает из письма Даниеля, что Андреас Шлихер с самого начала утверждал, будто он не был на своем поле, которое расположено вблизи места преступления, а ходил только на поля в районах Драйморген, Шиндерборн, Херцен- таль и Хинтерм Хан. Но так как Шлихер отрицает, что в день, вознесения" или вскоре после этого побывал в местах обнаружения трупа и предполагаемом месте преступления, то важно, считает Попп, отвечая Даниелю, проверить правильность этого утверждения. Для этого нужно сравнить почву, прилипшую к обуви, в которой Шлихер был в тот день, с пробами почвы, взятыми с места обнаружения трупа, с одной стороны, и с пробами почвы земельных участков обвиняемого и дорог, по которым он якобы ходил, — с другой. Таким образом, возможно, удастся установить, говорит Шлихер правду или нет. Попп советовал не снимать пробы почвы с обуви Шлихера самим, а предоставить эту работу ему, чтобы он мог установить положение и вид слоев прилипшей к подошве почвы и зафиксировать их с помощью фотографии. Он просил также для исследования почвы соответствующих мест предоставить возможность взять эти пробы ему лично.

Но так как Даниель заболел, то лишь 21 сентября он встретился с Поппом в Фалькенштейне. Целый день они ходили по полям и дорогам, по которым, как утверждал Шлихер, он прошел в день „вознесения". Затем они отправились к месту обнаружения трупа и к тропинке, которая вела оттуда в Фалькенштейн. Отовсюду они брали пробы почвы и заполняли ими коробочки. С наступлением темноты они поднялись к руинам замка, чтобы и оттуда взять пробы почвы и щебня. Спустя два дня Попп приступил к исследованиям в своей лаборатории. Он и франкфуртский геолог Фишер занимались этими исследованиями больше двух месяцев, до 23 ноября 1908 года.

С точки зрения наших дней методика исследования земельных проб была у Поппа не безупречной. Однако она уже содержала все элементы современных нам методов. Ученый придерживался той точки зрения, что земля не мертвый, а живой организм, подверженный постоянным изменениям; процессы изменений находятся под влиянием минералогического развития и погоды, примесей растительного и животного характера и, не в последнюю очередь, под влиянием почвенных микробов. Прошло много времени, прежде чем многочисленные пробы, собранные Поппом с места обнаружения трупа, земельных участков Шлихера, руин замка, дорог и т. д., были проанализированы. От результатов этих анализов зависело, можно ли вообще использовать обувь Шлихера в качестве вещественного доказательства. Если почва земельных участков, на которых побывал Шлихер в день убийства, ничем не отличалась от почвы участка земли вблизи места преступления, то вся работа по их сравнению была напрасной.