Сергей Ивченко - Занимательно о ботанике

Любопытно, что дынное дерево неизвестно в диком состоянии ни в Центральной Америке, где его впервые увидели европейцы, ни в других районах мира. Только в лесах Колумбии и Эквадора удалось обнаружить его низкорослого дикого родича — папайю горную. Со времен открытия Колумбом Америки владения ее значительно расширились. В настоящее время дынное дерево возделывают в Африке, Индии, на Цейлоне, на многочисленных островах Малайского архипелага и в Австралии. На этих землях оно нашло для себя не менее благоприятные условия, чем на своей старой родине.

Повсюду растет папайя быстро и, хотя достигает иногда высоты двух-трехэтажного дома, чаще всего не превышает 3–4 метров. Последнее обстоятельство не огорчает людей: с низкорослых деревьев удобнее собирать плоды. Иногда при возделывании дынных деревьев прибегают к садоводческим приемам, задерживающим их рост в высоту. Ствол дынного дерева не ветвится; толщина его нижней части достигает 30 сантиметров. Плодоносит же оно в течение десяти лет. Интересно, что плоды папайи сильно отличаются по вкусу не только у разных экземпляров, но и на одном и том же дереве. Размерами и формой они также значительно варьируют, но вес их обычно не превышает 2 килограммов.

Дынное дерево очень теплолюбиво и плохо переносит одно только приближение ртутного столбика к нулю. Можно поэтому себе представить, сколь сложная задача встала перед ботаниками Гагринского опорного пункта Главного ботанического сада Академии наук СССР, когда они решили освоить культуру папайи на Черноморском побережье Кавказа.

У них, правда, был смелый и настойчивый предшественник. Еще до Великой Октябрьской социалистической революции на Сухумской садовой и сельскохозяйственной опытной станции ботаник В. Маркевич предпринял первую попытку. Получив рассаду дынного дерева из Петербургского ботанического сада, он успешно растил молодые деревца, хотя плодов получить ему так и не удалось.

Советские ботаники пошли намного дальше. В их оранжереях папайя исправно плодоносит. Только с одного деревца за год удается собрать урожай целебных дынь общим весом около 30 килограммов.

Но в последние годы ученые настойчиво осваивают и культуру дынного дерева в открытом грунте: в январе — феврале они высевают семена папайи в оранжерее, а с наступлением устойчивого тепла (май — июнь) приучают молодые растеньица к нашему курортному климату. Оказывается, он для дынного переселенца даже благотворней, чем атмосфера оранжерей, и в черноморском крае деревца растут на открытом воздухе успешнее, чем под стеклом, достигая к осени полутораметровой высоты (рекордной для наших условий). Папайи у нас хорошо цветут, завязывают и наливают плоды, набирающие к осенним непогодам около 150 граммов веса. «Не хватает месяца-двух хорошей погоды», — говорят удрученно специалисты.

— А может быть, заставить папайю развиваться быстрее? — мечтают одни.

Другие советуют привезти из Южной Калифорнии семена наиболее холодостойкого вида. Его можно будет использовать и для гибридизации при создании более выносливых форм дынного дерева.

— Не беда, что плоды мелкие, — говорят ботаники.

— Только бы рос, а плоды переделаем! — поддерживают их селекционеры.

Словом, берется на вооружение весь арсенал достижений советской и мировой ботанической науки, мудрой бербанковской и мичуринской практики.

Во время недавней поездки по Японии я повидал немало растительных диковинок. Вековые сосны, дубы, кедры, по воле местных садовников превращенные в карликов и редко достигающие в столь почтенном возрасте высоты одного метра; море красавиц сакур в цвету; великое множество разнообразнейших хризантем, очарование священных лотосов… И все же, пожалуй, самой впечатляющей была встреча… с извечным нашим сорняком лопухом.

«Нашел о чем вспоминать», — подумает иной читатель. Может, в таком суждении и есть свой резон, но ведь согласитесь, что за тридевять земель от родных мест приятно свидеться даже с таким земляком, особенно если он связан в твоей памяти не только с родным краем, но и с далеким детством.

А кто же из деревенских ребят не дружил с неизменным пастушьим спутником лопухом?

Как сейчас вижу себя с ватагой босоногих сверстников налетающим на густой и высокий лопушиный строй. Оставив без присмотра подопечные стада весело гогочущих гусей, лихо, «по-чапаевски» рубились мы с «беляками» деревянными саблями, мастерски изготовленными дедом Павлом.

Не случайно, видно, велись те мальчишеские атаки: очень уж неприветливыми казались нам его заросли. И в тени лопухов не спрячешься и в густые чащи без урона не проберешься. Не только исцарапают в кровь голые ноги, а и нехитрую одежонку сплошь разукрасят цепкими шариками. Попробуйка увернуться от них в такой тесноте.

Да, пожалуй, и взрослым они весьма неприятны, иначе с чего бы им, недружелюбно общаясь между собой, восклицать: «Эй, ты, лопух!», «Чего пристал, как репей?..» Еще в средние века, когда было принято приписывать каждому растению то или иное символическое значение, лопух на удивление единодушно считали символом навязчивости.

Меж тем навязчивость эта — мастерски изготовленное природой уникальное приспособление. Без неприятной людям цепкости лопушиные «ежики» не смогли бы так хорошо путешествовать, а вместе с тем и обеспечивать активное расселение своего потомства. Они легко привязываются почти ко всему, особенно охотно цепляясь крючковатыми концами узеньких листочков к «шубам» животных.

Ботаники авторитетно заявляют, что до 1815 года лопух совсем не встречался во Франции, а теперь он там слывет заправским старожилом. При случае служители флоры подробно рассказывают о перипетиях его переселения в гостеприимную Галлию, а свое повествование непременно заканчивают сообщением, что впервые лопух объявился на французской земле в качестве военного трофея наполеоновской армии. Французские солдаты, счастливо избежав во время похода в Россию печальной участи многих своих собратьев, не приметили непрошеного седока, уцепившегося за истертые в бегах лосины. Кое-кто считает, правда, что лопух совершил это путешествие не на поношенной одежде завоевателей, а с фуражом русской конницы, преследовавшей их до самого Парижа.

Кто здесь прав, сказать трудно, но теперь лопух во Франции, как и у нас, один из самых распространенных и злостных сорняков. Настойчиво гонимому растению остается не слишком большой выбор. Вот и селится оно на заброшенных пустырях или мусорниках, вдоль заборов или на обочинах дорог. А ведь «изгнанник»-то далеко не бесполезен. Даже «в ссылке» находят его настырные труженицы — пчелы, азартно собирая и желтовато-зеленый душистый нектар и белую пыльцу.