Август Форель - Половой вопрос

Здесь мы должны принять во внимание несколько существенных педагогических направляющих указаний.

Интеллект и чувство в человеческом мозгу внутренно соединены, что обусловливает проявления воли, причем эти последние, в зависимости от их интенсивности и продолжительности, обратно влияют на функции мозга. Весьма ошибочно, потому, предполагать возможность непосредственного догматического и теоретического раздельного воздействия на три проявления человеческой души: интеллект, чувства и волю. Ошибается школа, если остается при мнении, что способна воздействовать исключительно на интеллект ребенка, предоставив заботу о чувствах и воле ребенка родителям. Лишенным всякого смысла является также стремление оказать давление на чувства, особенно этические, и на совесть, прибегая к моральным наставлениям и наказаниям. О, эти моральные указания, обучение нравственности при помощи теории, — они являются отбросами человеческого духа. Как будто представляется возможным внедрить в мозг ребенка совесть и чувство альтруизма при помощи отвлеченных догматических образов, в то время как он способен усвоить лишь все конкретное. Почти в каждой семье раздаются одного и того же смысла, в одних и тех же выражениях раздражительные или патетические упреки со стороны родителей, которых дети почти не слышат или же встречают враждебно, с плачем и возражениями. Но, во всяком случае, их душа не участвует в этом споре. Со стороны это производит впечатление шарманки, автоматически разыгрывающей мелодии. Такая мораль не только не исправляет детей, но, может быть, приносит им даже вред.

Родители же под маской «исправления детей», очевидно, дают лишь волю своему собственному приподнятому состоянию. Но дети все это, в большей или меньшей степени, сознательно отлично понимают и оказывают соответственное противодействие. Между прочим, эти привычки усваиваются и ими, побуждая к напусканию друг на друга «морали» и, таким образом, подражая, как обезьяна, родителям. Влияет здесь этический пример, а не теоретическое учение.

Действительное воспитание на почве этических начал и этического влияния на детей состоит в самом обращении с ними, в том, как с ними говорят и какое проявляется непосредственное к ним отношение. Симпатия в детской душе, и доверие к близкому человеку у ребенка вызывается теплым чувством, искренностью, убедительностью и твердостью. Воспитание в этическом смысле должно сопровождаться не бездушным догматом морали, а теплым чувством альтруизма, проявляющимся как на словах, так и на деле. Если ученый будет читать самые лучшие истины сухим, скучным и безразличным тоном, то воздействие его на слушателей будет почти ничтожным. Последние, с трудом скрывая зевоту, вполне справедливо предпочтут ознакомиться с содержанием лекции непосредственно из книги. Но если лектор сумел вложить в слова свою душу и огонь, то все сказанное им запечатлевается в мозгу. Почему? По той причине, что в первом случае мы имели действие интеллекта, не сопровождавшееся чувством, во втором же случае — одушевление, действуя путем внушения, увлекает слушателей, расширяет их интеллект и даст в результате больше, чем та же наука, взятая только памятью, но не воздействовавшая на сердце. «Что не исходит из недр сердца, то до сердца не доходит», — говорит немецкая поговорка. Но еще труднее оно усваивается головой. Воспитание воли также нуждается в непрерывной деятельности, причем ребенок с ранних лет должен исходить в своих стремлениях из основ бескорыстия и благородства, без перспективы вознаграждения или кары. В основу воспитания следует положить систему деревенских воспитательных приютов, впервые учрежденных Редди в Англии, а потом введенных Литцом в Германии и Фреем Цубербилером в Швейцарии и практически осуществляющих идеи Руссо, Песталоцци, Оуэна и Фребеля. Психологически образованный педагог с большим удовольствием наблюдает систему воспитания в деревенских воспитательных приютах в Гаубинде (Тюрингия) или в Гларисегте у Шгенборна на Боденском озере и в Шелли у Лозанны (д-р Виттоц). Дети здесь не могут нахвалиться своей школой и являются действительными друзьями и товарищами своих воспитателей. Здесь одновременно закаливается организм, образуется ум, усваиваются знания и воспитываются чувства и воля. Учебники заменены великими произведениями писателей, дающими не только знание, но и действующими одушевляюще на чувства. Нет томительных уроков и грозных экзаменов, действующих удручающе на сознание, но взамен учение поставлено таким образом, что усвоение происходит одновременно с переживанием усваиваемого. Изучение входит в плоть и кровь ребенка, становится его собственностью, но не обременяет его мозга и памяти в качестве постороннего тела. Наказания применяются с таким расчетом, что являются нормальным результатом содеянного проступка.

Мальчики и учителя вместе моются и вместе раздеваются. Что касается полового вопроса, то его рассматривают откровенно, благопристойно, как нечто вполне натуральное и само собою понятное. На почве такого взаимного доверия, и отношении между учениками и учителями при физическом и умственном труде, без применения спиртных напитков, создается лучший и наиболее верный предупредительный способ противодействия мастурбации, несвоевременной половой зрелости и другим усвоенным половым извращениям. Конечно, таким школам не дано воздействовать на унаследованные патологические половые стремления. Можно сказать, что нигде нельзя встретить таких интернатов, которые в этом смысле давали бы такие же благоприятные результаты, ибо при проявлении у мальчика полового извращения, это сейчас же становится заметно. Отсылаю здесь к труду Вильгельма Фрея: «Landerziehungsheim», 1902, и к моей книге «Hygiene und der Nerwen und des Geistes» 1903, где мною также обсуждался этот вопрос.

Что недоступно было по настоящее время ни педагогии, ни обучению — это умение оценивать людей. Ценность личности в социальном смысле образуется из соединения двух труп факторов: унаследованных задатков (умственных и физических) и способностей усвоенных благодаря воспитанию или обучению. Если данная область лишена унаследованного задатка, то всякие попытки воспитания и обучения дают в конце — концов отрицательные результаты. Самые лучшие основы атрофируются, если не было подходящего обучения и необходимых упражнений, в более благоприятном же случае результаты будут значительно хуже тех, которые могли бы быть. Роль унаследованных задатков чрезвычайно велика не только в смысле усвоения знаний, что составляет, очевидно, точку зрения и господствующей школы, но во веек сферах человеческого существования, главным же образом, в душевной. Такие хорошие задатки, относящиеся к воле, чувству, суждению, фантазии, как раньше всего упорство, сознание долга, наличность совести, уменье владеть собою, логическое мышление и способность отделять действительное от ложного и делать сочетания в сфере мышления и эстетики, — являются значительно большими человеческими ценностями, чем уменье быстро воспринимать и усваивать и примерная память на слова и предложения. А между тем, наша школа, от первоначальной до самой высшей, в своих школьных испытаниях, главным образом, с последними способностями лишь и считается. Удивительно ли поэтому, что, в связи с таким лживым и пристрастным критерием, высшие официальные общественные положения, а также и преобладающая часть неофициальных первостепенных положений достаются наиболее сухим плодам, самым обыденным домогающимся субъектам, воспринимающим лишь чужие мысли и преклоняющимся перед авторитетами? Если имеются налицо хорошая память и талант усвоения, то это вполне доступно и без содействия сеньорен-конвента и духовных или масонских орденов! Если же нет таких способностей, то люди, нередко самые талантливые и даже гениальные, пропадают или же избирают наиболее извилистые пути, теряя массу энергии и времени. Омертвевшие, догматические, наизусть заучиваемые правила, которыми заполняют детскую голову, нередко фальшивы, неудобопонятны или неточны. Все это гнездится в памяти, как чуждое тело, и впоследствии для удаления и исправления всего зтого хлама необходимо затратить больше усилий, чем для того, чтобы в самом начале создать восприимчивое наивное миросозерцание. Мне стоило больше усилий для того, чтобы освободиться от насильно навязанной мне анатомии мозга, чем для изучения действительной структуры мозга непосредственно на трупе. В сельских воспитательных приютах д-р Герман Литц установил на самом деле достойную подражания систему социально-психологического определения достоинств воспитанников. Для оценки результатов избраны прежде всего два масштаба: а) оценка индивидуальная: совпадают ли всегда и во всем успехи ученика с его способностями? б) объективная: считаясь с нормальным средним человеческим масштабом, т. е. отличны ли, хороши ли, посредственны ли или плохи его успехи? И вслед за этим обращается внимание за различные сферы психологических и человеческих функций, что может иметь место только в таких именно школах, в которых воспитывается человек целиком.