Август Форель - Половой вопрос

Ослепленные культурой и благосостоянием, многие, даже ученые, отрицают деятельное вырождение нашей расы. Они не учитывают того, что мы питаемся за счет культурных приобретений наших предков, благодаря чему глупыш или человек слабого здоровья может создать больше, чем деятельный и сильный человек в прежние времена. Одним словом, они смешивают готовые продукты культуры, которые так значительно облегчают нашу работу, с унаследуемой индивидуальной ценою отдельных личностей. Далее, они считают вздутые животы и красные лица признаком силы и здоровья. Они упускают из виду понижение числа годных к военной службе, поражающее увеличение числа невропатов, психопатов, душевно-больных, страдающих туберкулезом и т. д.; не обращают внимания на все ухудшающееся качество наших зубов, нашего скелета, на возрастающую непригодность наших жен к вскармливанию детей и т. д. Мы, во всяком случае, доказали, что не половые эксцессы, сами по себе, являются причиной всему этому, а потребление алкоголя (или опиума и т. д.), несоответствующий половой подбор — бедственная фабричная жизнь, сифилис и т. д. Но против политики страуса, прикрывающей или отрицающей свои язвы, мы вынуждены энергично протестовать. Не культура, сама по себе, ведет нас к вырождению, а прежде всего ее блюдолизы.

Искусственный человеческий подбор вызывал возражения, причем указывалось на слабость искусственно выведенных различных растений и домашних животных. Но эта слабость обусловливается тем обстоятельством., что при искусственном подборе мы вовсе не интересуемся тем или иным состоянием растений и животных в их свободной жизненной борьбе, а преследуем лишь наши собственные выгоды, причем выводим лишь такие породы, которые нам принесут больше пользы, как жирные английские свиньи, еле способные к передвижению, и т. д. Человеческий же подбор будет преследовать лишь выгоды личности, в качестве индивидуального и социального существа. Мы имеем здесь дело не с утопическим предположением, а с фактами, результаты которых могут быть когда угодно проверяемы на нашем обществе, поскольку мы не будем только ослеплять себя предрассудками.

Франсис Гальтон, в своей статье о способах улучшения человеческой расы при тех социальных условиях, при которых мы в настоящее время живем (Smithsonian Institution 1902), занялся серьезным исследованием этого вопроса, желая установить закон изменений, прибегая для этого к теории вероятностей. Такой наблюдающийся повсюду закон сохраняет свою силу для случайности, или для большого количества мелких, иногда противоположно действующих причин, влияющих друг на друга в обратных направлениях, и в конечном суммирующем выводе лолучаются маленькие цифры для обеих крайностей и большие для среднего. Но при наличности достаточного количества односторонне действующих сил, целое в конечном результате переместится в одну или другую сторону. Гальтон доказывает, что этот закон имеет одинаковую силу как для физической величины, так и для социальных отношений и психического проявления субъекта. В каждом обществе можно будет найти несколько очень хороших людей, очень скверных и много посредственных. Но если какая-нибудь общая, интенсивно действующая причина, как например, пристрастие к алкоголю, алчность к материальным выгодам, в большей или меньшей степени умаляет отдельные ценности, то целое значительно понизится по годности, и наоборот. Путем покровительства полового размножения высших категорий и удерживания от такового низших можно, как указывает Гальтон, повысить средние ценности. По этому же вопросу недавно был прочтен интересный доклад проф. Жюлем Аманном в Лозанне на заседании Лиги нравственного воздействия. Он справедливо указал на то, что отмена Людовиком XIV Нантского эдикта (1685), вызвавшая переселение лучших представителей гугенотов в Швейцарию и Германию, способствуя подъему нравственного уровня стран иммиграций, губительно отразилась на интересах Франции.

Мне становится крайне тяжело, когда я сталкиваюсь с деятельными, работоспособными, в социальном отношении крайне полезными людьми, которые, в угоду нашим общественным предрассудкам и нравам, обречены на бесплодие. Такие люди должны были бы жениться как можно моложе, производя достаточное количество потомства. При таком несчастном стечении обстоятельств, когда одна из сторон окажется бесплодной (бесплодие чаще встречается у женщин), благодаря чему вторая сторона тоже будет обречена на бесплодие, необходимо принять меры против такого вреда при помощи бигамии или конкубината, находящих себе одобрение в лице закона и нравов (См. Andre Couvreur, La Graine). У меня нехватает достаточно энергии настаивать на необходимости компенсации сокращения размножения несчастных и негодных элементов, а также и отдыха для женщины между каждыми родами, — тем наиболее интенсивного размножения людей, отличающихся способностью, здоровьем и лучшими задатками. Весьма грустным является тот факт, что в наши дни насчитывается такая масса очень славных, трудолюбивых и могущих быть полезными девушек, которые невольно пополняют собою ряды старых дев лишь благодаря отсутствию материальных средств, если они только не предпочитают броситься на шею первому встретившемуся бездельнику. Было бы, быть может, рациональнее разрешить в определенных рамках свободную полигамию, при сохранении одинаковых прав для обоих полов, вместо того, чтобы равнодушно присутствовать при бесплодной гибели стольких здоровых задатков. Ссылаясь здесь на приведенные уже нами в главе ХIII обязанности родителей по отношению к своему потомству, а также государства применительно к лучшим производителям, можно быть уверенным, что практические результаты такого способа сказались бы уже на протяжении одного только столетия, разумеется, если бы единичные опыты превратились бы в массовый обычай, — и потомки наши через ряд столетий послали бы нам свою искреннюю благодарность. Они будут преисполнены удивления по тому поводу, что происходят, как и мы, от таких же диких предков, заключавших в себе такое изрядное количество алкоголиков, преступных элементов и людей ограниченных. Непосредственное участие мистики, с номенклатурою «религии» в проявлении половой жизни будет иметь в их глазах такое же значение, как в наших, например, грубое идолопоклонство или вера в колдунов у диких народностей. Они будут в такой же мере поражаться нашему алкоголизму со всеми его последствиями и проституции наших дней, в какой мы не находим слов для выражения своего удивления при виде в музее средневековых орудий пыток или же знакомясь по книжным источникам с проявлениями инквизиции, с процессами о ведьмах и их всесожжениями. Многие читатели, быть может, назовут такое сравнение мое парящим в областях фантазии и гиперболическим, ибо они находятся под непосредственным воздействием современного образа мыслей и положения вещей и нуждаются в достаточном количестве опытов, наблюдений и сравнений, чтобы перенестись мысленно к образу мыслей давнопрошедшего или же в атмосферу определенных моментов будущего. Я просил бы таких скептиков, не нашедших возможности сразу принять мои уверения на слово, ознакомиться с содержанием «Ключа к хижине дяди Тома» Бичер-Стоу (не самого романа). Эта книга заключает в себе многочисленное количество документальных данных, характеризующих эпоху негритянского рабства до американской войны за освобождение. Ознакомившись с тогдашним положением вещей, и прочтя, например, одну из часто встречавшихся тогда в газетах реклам о перворазрядных собаках и щенках, дрессированных для поимки рабов, причем приложенный рисунок наглядно изображал сцену поимки собакой убежавшей негритянки, — вникнув в эти людские взаимоотношения, всякий согласится в результате, что я утверждал не без основания. Невероятное в наше время, с нашей точки зрения, в то время считалось в порядке вещей. И благочестивое духовенство было тогда на стороне рабства, как оно, впрочем, и в настоящее время держит под своим покровительством алкоголизм.