Хайнц Майнхардт - Моя жизнь среди кабанов

На четвертый день матери водили своих малышей на жировку. Прошлогодний молодняк тоже находился поблизости от самок, но вступать в контакт со своими юными братьями и сестрами не имел права. Их матери тут же отгоняли прошлогодних поросят, хотя последним это не очень нравилось.

В первые дни, чтобы покормить поросят, свиньи ложились на бок даже когда малыши не проявляли желания подкормиться. Готовясь к кормлению приплода, свиньи начинали надавать ритмичные похрюкивания. Акты кормления повторялись через каждые 40–60 минут. Гундлах регистрировал длительность интервалов, Он пишет: «Возраст кормилиц, количество поросят в приплоде, состояние кормовой базы — вот что оказывает влияние на продолжительность пауз между отдельными циклами кормления. Меньше времени уходит на сам процесс сосания, а не не заключительный массаж сосков. У приплоде, которому от роду всего несколько часов, не отмечалось ритмичности как в самом процессе кормления, так и в установлении интервалов между отдельными кормлениями, Но спустя несколько дней в этом поведении устанавливается ритм. В гнездовом периоде интервалы еще отличаются по своей продолжительности, но в них просматривается уже известная последовательность». Гундлах установил, что средняя продолжительность пауз между кормлениями колеблется от 36 до 40 минут, но на четвертый день после опороса они становятся более продолжительными. На пятый и шестой день средняя продолжительность пауз составляет 47 и 52 минуты.

Гундлах и я пришли к прямо противоположным выводам о верности поросят выбранным соскам. Он пишет: «В семейных союзах кабанов, где имеется несколько самок-вожаков, поросята почти всегда в одно и то же время сосут только свою мать. Кормлению постоянно предшествует повизгивание малышей, которое заразительным образом действует как на поросят, так и на их матерей. Таким образом, в больших семейных союзах наряду с ритмом кормления действует также известный «социальный счетчик времени». Неоднократно проводились исследования чрезвычайно большого числа домашних свиней с тем, чтобы установить, имеет ли каждый поросенок свой определенный сосок, которым он постоянно пользуется в течение всего периода кормления молоком матери. Краллингер (1937 г.) и Бургкарт (1957 г.) утверждают, что после рождения поросенок выбирает себе определенный сосок. Нахтехайм (1925 г.) считает, что малыши в первые дни могут несколько раз менять соски. Только на десятый день жизни их выбор становится окончательным. Количественные исследования Хепплера (1943 г.) показали, что в первый день рождения 29% поросят придерживаются определенных сосков, после первой недели — 60%, после 2 недель — 75 и после 4 недель — 92%. Фредрих (1965 г.), пометив поросят, тоже установил, что каждый из них имеет свой «собственный» сосок».

Гундлах, анализируя фотографии и фильмы, сравнивал поросят по рисункам их волосяного покрова. «Вполне очевидно, — пишет он, — что уже однодневные малыши остаются верными «собственным» соскам. Во время сосания молока в первые дни после опороса часто наблюдалось, как отдельные маленькие зверьки помимо своего «собственного» соска пользовались также соседним, если свинья имела небольшой приплод. Но через короткий промежуток времени они снова возвращались к своему соску. Такое поведение могло повторяться несколько раз. Только когда им исполняется 2 недели, они перестают менять соски. В этот период неиспользуемые соски матери уменьшаются в размерах и атрофируются. То, что более сильные малыши должны якобы пользоваться передними сосками свиньи, в моих наблюдениях не нашло подтверждения, прежде всего потому, что в передних сосках меньше молока, чем в последних.

Верность выбранным соскам проявляют также поросята, которые живут вместе с другими малышами в гнезде чужой родительницы. Можно порой наблюдать, как отдельные малыши после завершения фазы сосания и массажа перебегают к другой кормилице и пытаются сосать у нее молоко. Но или сама кормилица, или ее подросшие поросята отгоняют их прочь».

Фредрих (1965 г.) в одном небольшом вольере наблюдал, как поросята от разных самок, но примерно одинакового возраста переходили при кормлении от одной матки к другой. Гундлах объясняет это поведение небольшой территорией вольера, в котором была невозможна нормальная социальная организация.

В 1974 и 1975 г. мы не смогли наблюдать рождение малышей непосредственно в гнезде опороса. На основе исчезновения на определенный срок отдельных свиней из семейного союза можно установить приблизительную для 1975 г. разницу в возрасте поросят с точностью в 1–2 дня. Так как в том году опорос свиней проходил на протяжении 3 недель, поросята имели такую же разницу в возрасте. Кроме того, зима была холодной и сырой, а потому матери сравнительно долго (до 3 недель) держали малышей в гнезде. В связи с этим, когда самки с приплодом вернулись в стадо, среди поросят уже был установлен твердый порядок кормления. Время кормления определялось только самими поросятами. Если один из малышей начинал визжать, ему вторило все молодое пополнение и все родительницы сразу же ложились на бок. У этих свиней соски, даже те, которые не сосались, имели нормальную форму, но отставали от других в развитии. Количество разработанных сосков соответствовало числу кормящихся поросят. После гибели отдельных поросят в последующие 10–14 дней количество сосков, дающих молоко, уменьшилось ровно настолько, насколько уменьшилось число поросят в приплоде. Эти соски затем атрофировались. Все это неопровержимо доказывает, что малыши в возрасте 3–4 недель имеют «собственные» соски. Иногда отдельные поросята, пососав грудь матери, бежали к другим свиньям, чтобы продолжить кормление. В этом случае чужие свиньи не отгоняли малышей и разрешали им сосать молоко, но поросята этой кормилицы защищали «свои» соски. Это наблюдение полностью подтверждается поведением трех пятнистых поросят, принадлежащих к выводку вожака стада. Без труда можно было опознать, что все они пользовались только «своими» сосками.

В 1976 г. мы имели возможность наблюдать и фотографировать поведение молодняка и свиней начиная с первого дня опороса. Все самки принесли потомство почти в один и тот же срок, а семейный союз собрался вместе в последующие 3–4 дня после опороса.

В первые дни после опороса свинья и поросята узнают друг друга главным образом по запаху, для чего они все время соприкасаются носами. Я могу доказать, что в первые 3 недели в семейном союзе во время кормления поросят не придается никакого значения опознанию. Свинья по сигналу поросят, где бы она ни находилась, тут же ложилась на бок, и каждый поросенок начинал кормиться там, где ему попался свободный сосок. Если кормилица встанет несколько раньше, чем это нужно для поросят, они ищут другую свинью с тем, чтобы воспользоваться свободными сосками. При этом они могут даже оттолкнуть от сосков кормившихся там других малышей.