Карел Скленарж - За пещерным человеком

Нашел их там Машка: в Чертовой дыре только орудия древнего человека, а в пещере Шипка — то и другое.

Пещера Шипка с ее двумя входами на высоте 130 м над современной речкой Седлничкой в науке о палеолитическом человеке занимает одно из самых видных мест. Однако в те времена это был пустынный провал на склоне одиночного скалистого холма в глухом краю. По счастью, в своих стремлениях прославить Шипку Машка обрел серьезных союзников: субсидировали исследования моравские провинциальные власти, а также Терезианская академия в Вене, владевшая Котоучем, и даже бургомистр Нового Ичина. Раскопки, начавшиеся в 1879 г., продолжались до лета 1883 г. Самая важная находка была извлечена из зольного слоя в одном из боковых ходов пещеры уже на второй год. То была «шипская челюсть».

«Бесценный этот остаток скелета допотопного человека — писал Машка, — был найден дня 26 августа 1880 г. в низком боковом коридоре, именуемом Езевчи дыра, в небольшой нише у левой стены. Он лежал на глубине около 1,4 м, у самого дна пещеры, в ненарушенном слое золы и углей на краю большого очага, вместе со множеством каменных орудий, а также с более крупными костями и зубами пещерных медведя и льва, пещерной гиены, волка, носорога, мамонта, зубра, оленя и лошади, животных преимущественно допотопных, ныне уже вымерших, так что в древнем, т. е. делювиальном, происхождении челюсти не может быть сомнения».

С виду пустяковый обломок человеческой челюсти с несколькими зубами, а сколько споров велось вокруг него за прошедшие 100 лет, сколько ученых мнений было высказано!.. Но прав был Машка, как правы были и Ванкель, Волдржих, Шафхаузен: они говорили о челюсти восьми-девятилетнего человеческого ребенка. Конечно, ребенка «неспециализированного» неандертальского типа, потому-то была она столь массивна с невыраженным подбородочным бугром. В то же время ей присущи и черты, характерные для позднепалеолитического человеческого типа, и это делает ее еще более интересной с точки зрения одного из вероятных свидетельств эволюционных отношений обеих форм.

Стратиграфические наблюдения свидетельствуют о том, что «челюсть из Шипки» относится ко времени около 40 тысяч лет назад, к сравнительно теплой фазе, датируемой приблизительно серединой последнего ледникового периода.

После Шипки (ее мы и сегодня найдем на Котоуче, причем с памятной доской, посвященной Машке) наступила очередь еще более известной палеолитической стоянки под открытым небом — Пршедмостья. Сенсационное открытие огромного захоронения 20 человек, вероятно, под развалинами хижины-землянки…

То, что оставил после себя Машка, разумеется, очень важно и для пещерного палеолита. Машка — один из немногих исследователей своего времени, независимо от французской схемы палеолита, которую столь многие ученые механически принимали на веру, он уже в конце XIX столетия выявил на отечественной почве главные эволюционные фазы культуры палеолитического человека. Чешский Мортилье, говорил о нем позднее профессор Карел Абсолон. А Шипку Машка определил как «наиболее древнее человеческое селище на территории Австро-Венгрии». И, конечно, был абсолютно прав, так как челюсть неандертальца (первое антропологическое свидетельство такого рода в Центральной Европе) была найдена на месте стоянки охотников за пещерным медведем среднего палеолита, с первой для Центральной Европы стоянкой типичного культурного комплекса той эпохи — мустье.

По иронии судьбы, именно Карел Абсолон был тем, кто позднее отрицал, что Моравия в то время была заселена человеком. Но правда все-таки восторжествовала, и Шипка получила заслуженное признание. Она была превращена в заповедник, а Моравским музеем в 1965 г. была издана целая книга, посвященная этой пещере, в которой использован Абсолонов атлас каменных орудий и заново осмыслены дневники раскопок Машки. Произошло это ровно через 50 лет после смерти исследователя.

Если Ванкель написал о Моравском красе гармоничную и в какой-то степени носящую мемуарный характер книжку «Картинки Моравской Швейцарии», то Кржиж своим «Путеводителем по моравским пещерам», первое издание которого появилось в 1884 г., положил начало традициям современной спелеологической и спелеоархеологической литературы. Позднее, в 1889–1890 гг., вышла книга Кржижа «Кулна и Костелик».

Кулна — огромная пещера в области слоупско-шошувского комплекса в северной части Моравского краса. Огромная, не в длину, а по своим общим размерам, вместимости (отсюда и ее название [13] Кулна — сарай, амбар (чеш.). — Прим. пер. ), она имеет входы с двух концов и образует туннель длиной 87 м при ширине 25 м и высоте 8 м.

В Кулне попробовали свои силы почти все те, кто когда-то пытался вести раскопки в Моравском красе: Ванкель в 1880 г., Кржиж в 1881–1886 гг., Ян Книес в 1887–1914 гг. Колоссальная пещера никому не отказывала в возможности попытать счастья. Хотя лучшее свое достояние она приберегла все же на самый конец, для современных исследователей из Моравского музея, копавших там в 1961–1976 гг. Вспомним хотя бы лишь верхнюю челюсть неандертальца из находок 1965 г. (позднее были найдены и другие останки этой формы древнего человека) или три десятка среднепалеолитических орудий, раскиданных среди камней четырнадцатого слоя пещерного заполнения на глубине 10–15 м от современной поверхности.

Наверное, вы заметили, что в первом перечислении исследователей Кулны пропущено одно имя? Имя, вероятно, не столь известное, как остальные, но обойти его все-таки нельзя. Имя человека, любившего Крас, заставшего еще «великую тройку», младшего сверстника Машки и в конце концов его товарища по профессии, хотя и на «более низкой ступени». Родился Ян Книес, о котором пойдет речь, в 1860 г. в Тасове, поблизости от Велкого Мезиржичи. Отец его учительствовал в Красе, а мать была родом из Кржтин. Ян Книес еще в детстве слышал рассказы о пещерах. Поэтому когда в 1876 г. поступил в учительский институт в городе Брно, то при первой же возможности отправился в пещеру Выпустек за костями пещерных медведей. А три года спустя он попытался уже самостоятельно вести раскопки в пещере Бычи скала, в 1880 г. — в пещере Пекарна, но оттуда его прогнали, поскольку он не имел разрешения на раскопки от ее владельца, капитула города Брно.

С 1886 г. Ян Книес преподавал в Бланске и все свободное время посвящал раскопкам; но при этом ему не хватало времени на воскресные посещения церкви, что, конечно, учителю не пристало. Местный священник был депутатом окружного сейма, и потому Книес вынужден был уехать из Бланска. Но, по счастью, он остался в Красе, даже оказался в селении, носящем имя Красово (хотя в его время оно именовалось по-немецки — Рогендорф). Книес вел раскопки в основном в пещере Балцарка и одним из первых стал промывать выкопанную глину через сита, наградой ему были многочисленные маленькие косточки мелких животных, ценимые в современной палеонтологии куда выше какой-нибудь огромной и бросающейся в глаза кости.