Бернард Симен - Река жизни

Вся китайская медицина и естественные науки, особенно начиная с XI века, подгонялись под формулу «Ян-Инь». Но еще до окончательного торжества догматизма первым китайским врачам удалось сделать ряд важных открытий, результаты которых передавались из поколения в поколение как частицы мудрости древних.

Как гласит легенда, основателем китайской медицины был император Шень Нун, царствование которого относят к 2700 году до н. э. Одной из самых древних медицинских книг, имеющихся в нашем распоряжении, является «Нейцзин» — «Трактат о медицине», написанный, по предположениям, ранее 2600 года до н. э. императором Хуань-ди. В этой и поныне изучаемой книге можно найти поразительно верное замечание о Реке жизни, предвосхитившее выводы монументального труда Гарвея о кровообращении, который был завершен 42 века спустя.

«Вся кровь находится под контролем сердца, — писал легендарный Хуань-ди, — сердце регулирует всю кровь в теле. Поток крови течет непрерывно по кругу и никогда не останавливается. Это замкнутый круг без начала и конца».

Таким образом, Хуань-ди первым совершенно недвусмысленно, хотя и в общих чертах, заявил о циркуляции крови. Другой китайский врач писал о природе крови, ее составе и функциях следующее: «Кровь есть жидкая ткань тела. Она образуется из твердых и жидких продуктов питания, которые поглощает человек, и поступает в желудок, где переваривается пища. Там кровь приобретает красный цвет и разносится по многочисленным сосудам, питая все тело и перенося жизненные вещества».

Так, тысячелетия назад человек постиг истины, лишь недавно вновь открытые нами. Кровь была признана жидкой тканью, каковой она и является на самом деле. Были выработаны начальные представления о пищеварении и обмене веществ, была отмечена роль крови в качестве переносчика. И, наконец, было сказано, что кровь циркулирует под воздействием сердца.

К несчастью, эти открытия были преждевременными. Люди, не имевшие ни соответствующей подготовки, ни знаний, не смогли их осмыслить и правильно использовать. И здесь мы сталкиваемся с одним из парадоксов истории: чтобы человек в полной мере мог воспользоваться любым открытием, общество, в котором он живет, наука и техника его эпохи должны быть всесторонне подготовлены к этому.

Бактериальная теория заболеваний показалась бы во времена Гиппократа чепухой, так как прежде всего в ту эпоху не существовало микроскопа, с помощью которого можно обнаружить бактерии. Автоматизация и любые машины, экономящие труд, в древнем Египте не нашли бы применения, ибо труд рабов был гораздо дешевле, да и хлопот с ними было несравненно меньше.

Самым первым исследователям удалось выяснить ряд важных фактов о Реке жизни и подойти к открытию других истин, но человеческое общество не было к этому подготовлено. И все-таки одно верное наблюдение, правда, ошибочно истолкованное, сохраняло колоссальное влияние на умы людей многие тысячелетия. Древние египтяне, китайцы и даже великий древнеиндийский врач Сушрута — все сходились на том, что некоторые сосуды, ответвляющиеся от сердца, пусты. Сосуды эти — артерии, и наблюдения, касавшиеся их, были совершенно правильными, так как перед смертью сокращение стенок артерий выталкивает из них кровь в капилляры и вены.

Не зная, что артерии, которые становятся пустыми только после смерти, при жизни несут кровь, древние врачи сделали вывод о передвижении по ним воздуха или какой-то жизненной силы. Для общества, считавшего жизнь скорее сверхъестественным, чем естественным явлением, это был очень благоразумный и вполне приемлемый вывод, позволявший утверждать, что артерии — прибежище некоего «жизненного духа», или души. Этой концепции суждено было искажать представления человека о циркуляции крови на протяжении многих тысячелетий.

Примерно в тот период, когда египетский писец переписывал древние тексты на папирус, который впоследствии стал известен как папирус Эберса, племена кочевников одно за другим стали проникать на Балканский полуостров и в Малую Азию в поисках плодородных земель и богатых пастбищ. Эти энергичные, напористые полудикари, выходцы из Восточной Европы и из степей к северу от Каспия, вооруженные железным оружием, поглотили эгейскую и минойскую цивилизации, а также таинственную культуру, процветавшую некогда на территории нынешней Турецкой Анатолии.

Первыми на Балканах появились ионические, за ними — эолийские, дорийские, фракийские, македонские и другие племена. Все эти народы имели общее происхождение, говорили на одном языке и вошли в историю под именем эллинов, или греков. Они впитали в себя культуру побежденных народов, обогатили ее, а затем в неудержимом творческом порыве подняли цивилизацию на небывалые высоты.

Установив господство над Критом и островами Эгейского моря, греки распространили свое влияние на Малую Азию, основали поселения вдоль берегов Черного моря. Они достигли Северной Африки, Сицилии, Южной Италии и даже южного побережья Франции, где основали общину, из которой позднее вырос Марсель.

Характерной чертой греческого общества был индивидуализм. Это объяснялось не только разбросанностью колоний, но и природными условиями самой Греции, где горы отделяли друг от друга города, а воды Эгейского моря — многочисленные населенные острова. И хотя индивидуалистически настроенные греки сохраняли единство языка и в основном общую культуру, их общины на первых порах были в значительной степени автономными и независимыми.

Этот дух свободы, вероятно, унаследованный от предков-кочевников, породил силы, благодаря которым греческая научная мысль и искусство на начальных этапах развития эллинской истории принесли столь великолепные плоды.

К счастью для западной цивилизации, религия в Греции не приобрела доминирующего значения, в стране так и не сложилось твердолобой клерикальной касты, способной оказывать решающее влияние и осуществлять власть. Греки верили в богов и в мифы, но относились к ним скорее как к категориям поэтическим и эстетическим, а не как к орудию догм или средству контроля. Страх перед всевышней карой не сковывал древних греков, поэтому они могли свободно высказываться, верить и подвергать сомнению, ставить вопросы и дискутировать. Греческая научная мысль, свободная от каких бы то ни было ограничений, могла бурно развиваться, проникая в сложные проблемы Вселенной.

Для собственных граждан греческое общество являло собой воплощенную демократию. Однако оно также во все бóльших масштабах прибегало к использованию труда рабов. В конкуренции с рабами кустари, земледельцы и рабочие из числа свободных греческих граждан терпели поражение; попутно с этим деградировала и сама идея о необходимости труда. Это обстоятельство сильнейшим образом повлияло на философию и естественные науки древних греков, а также на исследования крови.