Игорь Акимушкин - Мир животных. Том 3. Птицы

Был когда-то у эму родич: жил на островах Кинг и Кенгуру малый, или черный, эму. Его открыли в 1802 году.

Через два года пару черных эму привезли в Париж в зоопарк Жозефины, жены Наполеона. Последний из них умер в 1822 году. Все черные эму уже истреблены, лишь несколько шкур и скелетов хранят некоторые музеи.

Более дальний родич, казуар, живет еще в Австралии, на полуострове Кейп-Йорк, а по ту сторону Торресова пролива на Новой Гвинее и близких к ней островах.

Гнездо у казуара такое же, как у эму, и так же самец (у шлемоносного, по-видимому, и самка) насиживает и водит полосатых птенцов. Только яиц маловато: 3-8, потому что у него только одна самка. Казуар – моногам.

Казуары живут не в степях, как эму и страусы, а в густых лесах, не стаями, а в одиночку. Особенная у них и внешность: перо черное, высокий роговой гребень на голове, словно шлем, а голая сверху шея ярко раскрашена: красная, желтая, синяя.

У разных видов и подвидов свои тона. У шлемоносного казуара спереди на горле висят длинные, до зоба, наросты на коже, словно красный галстук. У золотого – одна небольшая серьга на шее, две других – у клюва. Самого маленького из казуаров, мурука, природа обделила, нет у него серег.

Шлемом казуар раздвигает густые сплетения ветвей, когда головой вперед ныряет в чащу.

Пища казуаров – опавшие плоды, мелкие животные и рыба, добытая в реке, возможно, и таким необыкновенным способом:

«Я увидел, как казуар спустился к воде, вошел в реку, где глубина была около метра, и присел в воде, взъерошив перья… Так сидел казуар четверть часа, а потом вдруг быстро прижал перья и вышел на берег. Здесь несколько раз отряхнулся, и из-под перьев посыпались маленькие рыбешки. Он тут же стал их клевать» («Труды Лондонского зоологического общества», июнь 1880 года).

С тех пор, кажется, никто ничего подобного не видел.

Первый живой казуар попал в Амстердам еще в 1597 году. Вырастить молодых казуаров в неволе мало кому удавалось. Птицы привыкли к одиночеству, неуживчивы, дерутся беспощадно. Когти на средних пальцах острые и длинные, десять сантиметров! Выпотрошить друг друга могут основательно. Распороть живот человеку таким когтем очень просто. Охотники в лесах Новой Гвинеи приближаются к казуару с опаской. Из когтей папуасы делают наконечники для копий: от собственных когтей гибнут пронзенные этими копьями казуары. Из костей ног получаются острые кинжалы, из костей крыльев – тонкие иглы. Казуары и дикие свиньи – единственная крупная дичь в лесах Новой Гвинеи.

Ручные молодые казуары здесь свободно разгуливают по улицам деревень. Дети с ними играют. А подрастут тяжеловесные птицы – их сейчас же отправляют в одиночное заключение, за высокий забор. Изгородь надо делать повыше: казуар с места, без разбега, прыгает в высоту метра на полтора. Нрав у него вспыльчивый, отважный.

Зоопарки платят за казуаров большие деньги, больше тысячи долларов за птицу. Поэтому в Новой Гвинее поймать и вырастить молодого казуара значит приобрести огромный капитал. Тот, кому это удается, холостяком не останется. Даже в глубине острова за одного казуара можно купить восемь свиней или… одну жену. А доставленный на побережье, обычно в лодке по реке, он стоит еще дороже.

Киви – карлики. Моа – великаны, В один подотряд объединили их зоологи. Родина киви и моа Новая Зеландия.

Киви – одна из немногих птиц, у которых хорошее обоняние. Ноздри у киви не в основании клюва, где эволюция определила им место, а на конце (в основании клюва – «усы», осязательные вибрисы, похожи на крысиные!). Сунув длинный и гибкий «нос» в сырую землю, редкостная птица вынюхивает червей и насекомых. Ест и ягоды. Жизнь киви проходит неприметно: ночами в гуще трав и кустов слышится лишь звонкое «ки-ви» – свист самцов и хриплое «кёрр-кёрр» – самок.

Днем киви спят в норах, под корнями, в кустах. Там и гнезда, устланные листвой. Дело самки снести яйцо, иногда почти через неделю и второе. Но какое яйцо! 450 граммов, 1/ 4- 1/ 7веса птицы! Самец киви насиживает тяжеловесное яйцо около 80 дней, ненадолго отлучаясь, чтобы поесть. Птенцы, оперенные не пухом, а, как и взрослые, волосовидными прядями перьев, не спешат покинуть гнездо: 5-7 дней отсиживаются, ничего не едят. Запасы желтка, предусмотрительно сохраненные под кожей, спасают их от вредных последствий недоедания в юном возрасте.

Отец водит и опекает свое немногочисленное потомство. Растут молодые киви медленно: лишь в пять-шесть лет они вполне взрослые.

Киви бегают суетливо, вперевалку, но от кустов и дыр под корнями, где прячутся днем, уходят недалеко. Пальцы на их крепких ногах длинные: не вязнут в сыром и болотистом грунте. Полосатый киви – обитатель низин Северного и Южного островов Новой Зеландии. Пятнистый киви живет в более возвышенных местах Южного острова.

В мире пернатых относительно самые большие яйца у киви (25% веса птицы!), а самые маленькие, относительно, и самые большие, абсолютно, у африканского страуса: около 1,5% веса тела птицы.

Крылья у киви крохотные, 5 сантиметров длиной, снаружи незаметны. Но интересно, что киви унаследовали от некогда крылатых предков инстинктивную привычку, отдыхая, прятать клюв «под крыло»!

«Сегодня эти древние привлекательные птицы наконец-то под строгой защитой законов, и тем не менее возможно, что вскоре их можно будет увидеть только на гербах и марках» (Готфрид Мауэрсбергер).

Когда предки маори, покинув свою родину Гавайки, высадились в заливе Изобилия, в птичьей стране Аотеа-роа, ныне известной под именем Новой Зеландии, они не нашли здесь ни одного млекопитающего, ни одного хищного и нехищного зверя, но увидели такое, что только в сказке могло случиться: «куропаток» ростом с быка!

«Куропатки» высотой до трех метров обрывали листья деревьев, небольшие ветки глотали целиком, ели травы, семена, а людей поначалу совсем не боялись. Ходили неуклюже на двух толстых ногах, летать не умели. Не было крыльев.

Такая дичь (и яйца в семь килограммов) пришлась по вкусу маори, и вот «куропатка» за «куропаткой» стали исчезать навсегда…

«Большинство видов моа вымерло между X и XVII веками, потому что маори их преследовали ради мяса, костей и яиц и потому, что пожары и палы, устроенные людьми, изменили растительное одеяние острова. Только один или два из мелких видов могли сохраниться до начала XIX века» (Роберт Фалла).

С 1839 года и по наши дни палеонтологи описали 19, а другие полагают, что и 27 видов моа, среди которых были трехметровые, в четверть тонны весом гиганты из рода динорнис. Описаны все по костям, только от одного вида, карликового моа, говорит Роберт Фалла, уцелели куски кожи с перьями, «пурпурно-черными, с желто-коричневой каймой».