Владимир Водяницкий - Записки натуралиста

Среди сотрудников Севастопольской станции мы встретили и старых сослуживцев Зернова. Один из них — знаменитый рыбак Михаил Яковлевич Соловьев, начавший свою службу на станции еще во времена А. О. Ковалевского. О Соловьеве я впервые узнал в студенческие годы на памятном для меня заседании кружка натуралистов, где делал доклад о Севастопольской биологической станции студент Мефодий Тихий. Теперь Соловьев буквально поразил нас тем, что запомнил латинские названия не только животных, но и водорослей, сообщенные ему двадцать лет назад альгологом Н. Н. Воронихиным.

В полную силу трудился замечательный механик, великий труженик, мастер на все руки — от водопровода до микроскопа — 75-летний Кондрат Григорьевич Седов. Этот хороший умный человек, к сожалению, был баптистом.

С 1907 г. работала на станции Лидия Ивановна Якубова, ученица знаменитого швейцарского зоолога Ланга. Она проявила себя хорошим бентологом и специалистом по полихетам, а также блестящим руководителем студенческого практикума. Человек безупречного нравственного авторитета, прямолинейная в суждениях и симпатиях, она иногда отличалась упрямством, в котором ей трудно было противостоять.

Остальные научные сотрудники пришли на станцию уже в годы Советской власти. Михаил Андреевич Галаджиев, бывший преподаватель Крымского университета, а до того сотрудник С. И. Метальникова, вместе с которым он проводил в Ленинграде исследования по «бессмертию» простейших, и теперь продолжал наблюдать знаменитые культуры инфузорий, размножавшиеся без конъюгации в течение уже 20 лет. В Севастополе он занимался зоопланктоном и, кроме того, принял от В. Н. Никитина его работы по изучению обрастаний и лакокрасочных противообрастающих покрытий. Зоолог Владимир Константинович Попов изучал паразитических раков.

Незадолго до нашего прихода на станции появился Евгений Николаевич Мальм. Врач по образованию, он был очень разносторонним человеком, оказавшим большую пользу во многих экспериментальных работах; в руках у Мальма буквально все кипело и ладилось. Одно время он занимался дельфинами.

В результате участия станции в экспедициях под руководством Юлия Михайловича Шокальского были опубликованы очень важные работы В. Н. Никитина по зоопланктону и П. Г. Данильченка по биогенным элементам. Большой интерес представляли экологические наблюдения ряда сотрудников (при участии Е. Н. Мальма). Однако ознакомление с отчетами и планами исследований показало, что деятельность станции в сущности характеризуется многочисленными, не связанными между собой, индивидуальными работами; общих задач и целенаправленной программы исследований на станции не существовало.

Прежде всего пришлось заняться составлением перспективного плана работ станции на 15 лет (этот срок был установлен Академией наук СССР). В зависимости от этого строились соответствующие годичные планы. Спустя много лет мне попалась эта записка, чудом сохранившаяся в многострадальном архиве станции в годы войны и немецкой оккупации Севастополя. Далеко не все намеченное оказалось выполненным на деле, но многое из задуманного было правильным и своевременным. В частности; в записке развивалась мысль о необходимости отказаться от некоторых окаменевших представлений в отношении Черного моря и заново кардинально исследовать его природу, раскрыть ее основные черты в их совокупности и взаимодействии.

Для того чтобы объединить силы и наметить программу новых исследований, я предложил созвать в Севастополе Всесоюзную конференцию по изучению Черного моря. С. А. Зернов поддержал это предложение и провел его через Академию наук. Мы начали длительную подготовку конференции и в первую очередь сформировали несколько бригад по отдельным специальностям для составления обзорных докладов и предложений.

Опираясь на упомянутый 15-летний план наших работ, я представил (через С. А. Зернова) в Президиум Академии наук доклад о необходимости расширения здания станции и создания ряда новых лабораторий: физиологической, биохимической, микробиологической, ихтиологической, а также морского музея и нового аквариума. В 1912 г. С. А. Зернов уже начал расширять первоначальное здание станции, построенное при А. О. Ковалевском в 1897 г., соорудив южное крыло дома. Я предложил пристроить к зданию аналогичное северное крыло, надстроить четвертый этаж над центральной частью, соединить оба крыла полукруговой постройкой, а под ней расположить новый, более обширный аквариум. Предложение было одобрено, но в первую очередь согласились отпустить средства только на постройку северного крыла и четвертого этажа.

Однако неожиданно наш проект натолкнулся на препятствие. Командование Черноморского флота решило построить на Приморском бульваре громадное здание клуба, которое должно было с трех сторон охватить нашу станцию. В этом случае она попадала во двор здания клуба и ни о каком расширении уже не могло быть и речи. Не успели мы опомниться, как станцию вплотную обнесли высоким забором с узким и длинным проходом сбоку. Вокруг нас стали спешно рыть котлованы, завозить камень и сносить соседние дома. Все мои обращения в военные и гражданские органы с просьбой прояснить ситуацию ни к чему не привели. Ничего не изменил и срочный приезд С. А. Зернова. К тому же начальник строительства обошелся с ним очень грубо. Уезжая, Сергей Алексеевич сказал, что доложит президенту Академии наук СССР о положении и будет просить принять меры.

Спустя некоторое время поздней ночью к нам в квартиру позвонили. Незнакомый человек, назвавшийся работником коммунального хозяйства, сказал:

— Я знаю о всех ваших хлопотах. Ваши обращения к местным властям бесполезны, но имейте в виду, что вся их затея незаконная. Без специального разрешения правительства нельзя застраивать парки и бульвары. Проект застройки Приморского бульвара еще нигде в центральных органах не утвержден, поэтому начало строительства по существу является самоуправством. Но имеется желание поставить власти перед свершившимся фактом — деревья уничтожены, соседние здания снесены, фундамент заложен. Немедленно обращайтесь сами в Москву, прямо к высшим органам. Желаю успеха, до свидания, о моем посещении не упоминайте.

На другой же день мы отправили письма Михаилу Ивановичу Калинину и Клименту Ефремовичу Ворошилову. Работы вокруг здания станции шли бешеным темпом, но вскоре вдруг прекратились. Через неделю меня посетили члены прибывшей из Москвы комиссии в составе представителей ЦК ВКП(б), ВЦИК и Академии коммунального хозяйства.

— На завтра, — сказали они, — назначено заседание в Горисполкоме по поводу этого строительства.