Владимир Водяницкий - Записки натуралиста

Надо сказать, что «Зоологический журнал» в те годы превратился в совершенно безликий орган, заполняющий свои страницы в основном мелкими работами очень частного характера, чуждый не только каких-либо общебиологических проблем, но даже и сколько-нибудь широких вопросов зоологии. Его руководители явно не желали совершить какой-либо шаг, который мог бы потревожить господствовавшую тогда в биологии линию. В этом отношении совершенно иначе выглядел «Ботанический журнал», главный редактор которого академик В. Н. Сукачев соблюдал полное достоинство ботаники как науки. Ни о каких дискуссиях в «Зоологическом журнале» до сих пор не могло быть и речи. И если теперь она начинается, то, несомненно, главный редактор считает ее верным делом.

Вскоре появилось подтверждение — звонок из Москвы. Очень осторожно мне сообщили, что по предложению Е. Н. Павловского и Г. В. Никольского и с согласия Т. Д. Лысенко проблема продуктивности водоемов (по которой я был официальным куратором) в планах Отделения будет заменена проблемой динамики численности рыб, а вопросы гидробиологии пойдут как изучение среды обитания рыб. Я поблагодарил за информацию и ответил, что считаю это решение результатом субъективизма, и тот, кто это придумал, не может отличить фундаментальных проблем от отраслевой науки. Если уж быть последовательным, то в этом случае Зоологический институт должен переименовать свой отдел гидробиологии в отдел динамики численности рыб, ибо последняя есть часть процессов более общего характера, которые и должна изучать Академия наук, оставив рыбохозяйственные вопросы Институту рыбного хозяйства. Можно разрабатывать проблему динамики численности рыб и как теоретическую проблему, но вовсе не за счет гидробиологии. Я сказал, что буду писать о судьбе гидробиологии в Академию наук и уверен, что меня поддержат многие. Мне ответили, что сейчас не время для обострения вопроса и что сделать ничего нельзя, так как руководство уже приняло окончательное решение.

Я написал для «Зоологического журнала» статью «О проблеме биологической продуктивности и так называемой динамике численности рыб», перефразировав в обратном смысле заглавие статьи Г. В. Никольского. В статье я пытался доказать первичное и общее значение проблемы продуктивности как важнейшей части гидробиологии.

Вскоре после появления статьи Никольского на очередной фаунистической конференции в Зоологическом институте со специальным заявлением выступил один крупный гидробиолог. От имени гидробиологов он выразил Г. В. Никольскому благодарность за смелое и правильное выступление. Я попросил слова и сказал, что «никакое совещание гидробиологов этот вопрос не рассматривало и никто не давал выступавшему поручения высказывать от имени всех свое личное мнение. Но если это так, то я, придерживаясь иного мнения, с таким же правом буду высказывать его от лица других гидробиологов». Мне аплодировали так же, как перед этим аплодировали упомянутому заявлению.

В дальнейшем в «Зоологическом журнале» появилось много дискуссионных статей по проблеме гидробиологии. И надо сказать, что деятели рыбохозяйственных учреждений выступали энергично, а «академисты» довольно осторожно, причем многие из них вообще постарались остаться в тени и не вступать в дискуссию.

Приближалось открытие Всесоюзной конференции по рыбному хозяйству. Тезисы моего доклада были уже опубликованы, и из них вытекало мое намерение отстаивать на конференции всеобщее биологическое значение проблемы продуктивности. Я тем временем начал готовить большую статью, в которой стремился рассмотреть теоретическое содержание проблемы продуктивности водоемов, изложить состояние этого вопроса на Черном море, критически разобрать дискуссию в «Зоологическом журнале». Решение этих трех задач было очень полезным для меня особенно в плане подготовки к конференции.

Ехали мы с Ниной Васильевной на конференцию совершенно спокойно, не зная и не предвидя, что там произойдет. Но к началу мы опоздали: уже был заслушан вводный доклад заместителя министра рыбной промышленности, и объявлен перерыв. В кулуарах было много парода. Мне объяснили, что в докладе заместителя министра высказаны неприятные слова в адрес теоретической науки и саркастически упомянуты мои «домыслы» о продуктивности Черного моря. Подготовлен ряд выступлений, в которых Л. А. Зенкевича и меня собираются проработать... Сразу после перерыва — мой доклад. По регламенту он рассчитан на полчаса, но можно просить добавочное время: один из назначенных докладов перенесен на завтра.

Е. Н. Павловский из Ленинграда не приехал, но неожиданно появился А. И. Опарин. После я узнал, что его известила Р. Л. Дозорцева. Приезд А. И. Опарина имел, конечно, большое значение: он официально представлял академическую науку и даже выступил с вводной речью. Мне позволили использовать добавочное время, и я решил не только придерживаться текста доклада, но и делать по ходу дополнения наступательного характера.

Большой зал Отделения общественных наук был полон — присутствовало, вероятно, не менее 700 человек. Объявление председателя о моем выступлении встретили неспокойно. Через несколько минут наступила полная тишина. Я осмелел и начал выкладывать все начистоту. Вижу — А. И. Опарин доволен, заместитель министра слушает очень внимательно. Последние фразы доклада затерялись среди большого шума и аплодисментов.

Однако общее впечатление от доклада неясно. Я сразу вышел в кулуары. Вслед за мной устремились несколько человек — работников рыбохозяйственных институтов. «Поздравляем вас, — сказал А. В. Кротов, — вы сделали замечательный доклад и настроение публики, созданное выступлением заместителя министра, явно изменилось». Слышу слова Я. В. Ролла: «Очень хорошо, что Вы все высказали начистоту, но я никак не ожидал, что Вы пойдете ва-банк. Я бы, вероятно, не решился». Из зала вышел А. И. Опарин: «Я очень рад, что слышал Ваш доклад и наблюдал аудиторию. По-видимому, все обойдется благополучно. Кстати, я узнал и кое-что новое для себя, очень небезынтересное для вопроса о происхождении жизни. Но я, к сожалению, должен уехать».

Нужно возвращаться в зал — там выступал С. В. Карзинкин. Он тоже говорил о проблеме продуктивности, но, конечно, с других исходных позиций. Его доклад также приняли хорошо: по существу своему он, несомненно, оказался ближе интересам большинства аудитории, чем мой. Было подано несколько записок с вопросами ко мне. Первая записка гласила: «Кому на практике помогла ваша теория?» Я ответил: «Тому, кто постарался ее понять. Но, впрочем, это не моя теория». Зал благоприятно реагировал на ответ. Вторая записка несколько озадачила: «Вы, по-видимому, не признаете авторитет деятелей рыбохозяйственной науки». Я спросил: «Что именно имеется в виду?» Мне ответили: «Например, признаете ли вы авторитет Карзинкина?» Я сказал, что полностью признаю авторитет каждого ученого в его прямой специальности. «Например?» — крикнули с места. «Например, я безусловно признаю авторитет профессора Карзинкина в некоторых разделах физиологии рыб и в особенности в методике разведения энхитрея» [3] Энхитрей — белый земляной червь из олигохет, используемый для кормления рыб в аквариумах.— Ред. .