Денис Абсентис - Злая корча. Книга 2

Рассуждая на философские темы и раскрывая Горькому «жуткую картину мира, как представлял его Эмпедокл», Васильев «чаще, чем всегда, вкусно чмокал». Вот эта фраза и должна была насторожить профессора Галанта — ведь чуть выше Горький указал, что «смачно чмокает» химик, поглощая хлеб с хинином. Но Галант явно был не Шерлоком Холмсом и подсказки не заметил. Хинин, основной алкалоид коры хинного дерева, бывший в свое время неплохим средством против малярии, обладает действием, подобным алкалоиду атропину (белена, дурман), хотя и слабее. У хинина — «иезуитской коры» — избирательное психотропное действие; также он вызывает шум в ушах, учащенное сердцебиение, дрожание рук, бессонницу и нарушение зрения. А еще, что здесь существенно, он усиливает действие наркотических и ненаркотических анальгетиков (таблетки «анальгин с хинином» изготовляются как раз из-за этого свойства). Сам по себе хинин эффектов «делирия Горького» вызвать бы не смог, но в данном случае он, вероятно, потенцировал основной ингредиент опытов химика Васильева — черный хлеб.

Здесь самое время уточнить, к какому именно году относятся события в повествовании Горького. Нас может смутить примечание из собрания сочинений, впервые появившееся в издании Госполитиздата 1949 года и оставшееся в последующих изданиях: «Занятия М. Горького философией с Н. 3. Васильевым и настроения, описанные в рассказе, относятся к 1893–1894 годам, о чем А. М. Горький сообщает в письмах И. Б. Галанту» [138] Горький, М. Собрание сочинений, Том 15. Гос. изд. — во худож. лит-ры, 1951. С. 422. . Откуда и зачем такое примечание появилось, хотел ли Горький намеренно скрыть следы, ведущие к соответствующим выводам, или же это инициатива Госполитиздата, мы пока выяснять не будем, дабы не впасть в конспирологию. Отметим только, что сам Галант об этом ничего не знал, и в своих статьях годы указывал совсем другие: «Горький художественно, красочно, но, видимо, вполне правдиво описывает душевную болезнь, которою он страдал в 1889–1890 годах». Собственно, те же годы указывает Горький в рассказе, а это значит, что у студента Васильева хлеб мог быть «волшебный», поскольку купить его было тогда легко, даже того не желая. Строго говоря, в некоторых губерниях в эти годы нормальный хлеб найти было труднее, ибо в России шла крупнейшая за последние десятилетия XIX века эпидемия эрготизма, и черный хлеб нередко был особенным, мог сработать даже и без хинина. Так что вполне вероятно, что «учитель» Горького, неистовый потребитель веществ химик Васильев (от этого позже и умерший) хорошо знал, каким именно хлебом с хинином угощать будущего классика. Впрочем, в хлебе разбирался и сам Горький — ранее он работал в пекарне.

Въ самое последнее время, именно въ конце 1889 и начале 1890 года жестокая эпидемiя рафанiи развилась въ вятской губернiи: въ одномъ лишь нолинскомъ уѣздѣ заболѣло 2749 человѣкъ, изъ нихъ умерло 535 или 19,42 %, всего же въ губернiи заболѣвшихъ было болѣе 3840 душъ, а умершихъ 602 человѣка или 15,7 %. Эти цифры показываютъ, какихъ размѣровъ можетъ достигать народное бѣдствіе отъ спорыньи, особенно если принять во вниманіе, что и оставшіеся въ живыхъ больные на долгое время или навсегда остаются инвалидами, душевно-больными или калѣками [139] Записки Кіевскаго Общества Естествоиспытателей, Томъ 13. тип. Имп. ун-та, 1894. С. XXXI. .

Причем основной особенностью этой эпидемии в соседней Вятской губернии — той губернии, где десятью годами ранее произошел описанный Короленко случай деревенского психоза — являлось то, что спорынья в этот раз уродилась с очень высокой галлюциногенностью. Психиатр Реформатский, поехавший изучать вятскую злую корчу вместе со своим учителем Бехтеревым, на большом клиническом материале описал эту эпидемию в своей диссертации, где впервые употребляет термин «галлюцинаторная спутанность». Он наблюдал у населения ужас перед неведомыми грабителями, видения дьявола, огня и неопознанных чудовищ, описывает, как мужик ловит свою невидимую шапку и т. д. Галлюцинации в 1889–1890 гг. были зафиксированы Реформатским более чем у 30 % пациентов [140] Реформатскiй, Н. Душевное разстройство при отравленiи спорыньей (Болѣзнь «злая корча»). М., 1893. .

Дефицитом тогда такой хлеб явно не являлся, да и в другие годы его хватало, меньшие вспышки «злой корчи» шли постоянно: «у насъ, къ сожалѣнію, ее можно наблюдать и въ настоящее время чуть не ежегодно, въ той или другой мѣстности, то отдѣльными группами заболѣваній, то настоящими эпидемiями» [141] Записки, 1894, XXXI. . Зараженное зерно не уничтожалось, его пытались продать снова и снова. Годом раньше описывалось, как вагоны с пораженной спорыньей рожью ходят кругами:

Министерство доставило намъ въ Суджаскiй уѣздъ рожь; наша управа составила актъ о непринятіи такой ржи потому что она была на половину съ спорыньей. Это, господа, интересный фактъ. Извѣстно всякому хозяину, что спорынья бываетъ въ мокрыя лѣта, а это лѣто было сухое. Такъ откуда-же взялась спорынья въ этой ржи? И вотъ явилось подозрѣніе. что это тотъ хлѣбъ, который когда-то былъ купленъ министерствомъ для интендантства, и такъ какъ онъ въ свое время былъ забракованъ, то и предложенъ былъ намъ. А спорынья, господа, ядъ и ядъ очень вредный, особенно для женщинъ, и такого хлѣба принять нельзя. Такъ или иначе, но этотъ хлѣбъ былъ забракованъ и отосланъ назадъ. Но каково было сорокапятитысячному населению, которое ждало этого хлѣба? [142] Труды Императорскаго вольнаго экономическаго общества. С. Петербургъ, 1898. С. 31.

И. А. Груздев, литературовед, биограф и исследователь творчества Максима Горького, показывает нам яркую картину того, как в хлеб урожая 1891–1892 гг. подмешивали (в том числе) и спорынью:

Крупные хлебные фирмы, ведшие до сего времени большую экспортную торговлю, начали поспешно скупать массы хлеба по всему урожайному югу… Целая армия посредников в свою очередь развивала бешеную спекуляцию, не стесняясь самой грубой порчей хлеба. В хлеб подмешивали мякину, куколь, спорынью, сорные травы, дресву и песок. В одной только Пензенской губернии на прибывающие партии хлеба было составлено 148 протоколов о негодности. Дело дошло до того, что правительство вынуждено было опечатать склады одной из крупнейших фирм на юге. Но дознание показало, что порча хлеба производилась на станциях юго-западных дорог, где по указаниям фирмы агенты скупали у помещиков отбросы и перед отправлением в голодающие губернии сваливали их в вагоны вместе с чистым зерном. Перечисляя формы вскрывшихся спекуляций, один из журнальных обозревателей меланхолически заключает, что «в виду тяжелого бедствия» таких злоупотреблений «нельзя было и ожидать» [143] Груздев, И. А. Горький и его время, Т. 1. 1938. С. 354. .