Франс де Вааль - Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

Моя работа отражала дух времени, и у меня было несколько предшественников, на которых я мог опереться. Среди них – Эмиль Менцель, изучавший общение и сотрудничество у шимпанзе и предположивший способность животных ставить цели и искать рациональные решения, а также Ханс Куммер, исследовавший побудительные причины поведения своих бабуинов. В частности, Куммер хотел понять, как бабуины прокладывают маршрут и кто решает, куда идти, – тот, кто впереди, или тот, кто сзади? Он разложил поведение на распознаваемые механизмы и показал, каким образом социальные отношения работают в долгосрочной перспективе. Куммеру в большей степени, чем кому-либо до него, удалось объединить классическую этологию с проблемами социального познания {240}.

На меня также произвела большое впечатление книга молодой британской специалистки по приматам Джейн Гудолл «В тени человека» [11](In The Shadow of Man) {241}. К тому времени, когда я ее прочитал, я уже достаточно хорошо познакомился с шимпанзе и не удивлялся сценкам из жизни Джейн Гудолл в национальном парке Гомбе-Стрим в Танзании. Но сама интонация ее размышлений производила по-настоящему свежее впечатление. Гудолл не писала о познавательных способностях шимпанзе, однако невозможно было читать о Майке – самце, который, завоевывая авторитет, поражал своих соперников, ударяя друг о друга канистры из-под керосина, – или об интимной жизни и взаимоотношениях в семье старшей самки Фло, не признавая у них сложной психологии. Человекообразные обезьяны у Гудолл обладали индивидуальностью, чувствами и общественными навыками. Она не очеловечивала шимпанзе, но пересказывала их жизнь в непритязательной прозе, которая воспринималась бы совершенно естественно при описании будней какого-нибудь офиса, но выглядела совершенно нестандартно применительно к животным. Это было большим шагом вперед по сравнению с традицией того времени заключать описания поведения животных в кавычки или излагать на трудном для восприятия профессиональном языке, чтобы избежать менталистского подхода. Даже имена и пол животных часто не упоминались, и каждая особь обозначалась безличным местоимением «it». Человекообразные обезьяны у Гудолл, напротив, были общественными существами с собственными именами и лицами. Вместо того чтобы служить рабами своих инстинктов, они представали деятельными строителями собственных судеб. Подход Гудолл очень точно соответствовал моему зарождавшемуся пониманию общественной жизни шимпанзе.

Хорошей иллюстрацией служит поддержка, которую Йероен оказал молодому самцу. И хотя я не понимал до конца, почему Йероен принял такое решение, так же как и Гудолл не могла проверить, каким образом сложилась бы карьера Майка без канистр из-под керосина, но обе истории предполагали наличие продуманной тактики. Доказательство того, что именно познавательные процессы лежат в основе подобного поведения, требует сбора значительного количества систематизированных данных, а также проведения экспериментов, таких как стратегические компьютерные игры, в которых, как мы теперь знаем, шимпанзе достигли выдающихся успехов {242}.

Вот два коротких примера, как можно найти ответы на эти вопросы. Первый связан с исследованиями в зоопарке Бургерса. Конфликт в сообществе шимпанзе редко ограничивается двумя участниками, так как они стремятся вовлечь в него окружающих. Иногда десять и более шимпанзе бегают вокруг, гоняясь друг за другом, угрожая и издавая пронзительные крики, которые слышны за километр от места происшествия. Естественно, каждый из участников старается заручиться поддержкой как можно большего числа союзников. Когда я проанализировал сотни видеозаписей подобных инцидентов (вовремя подоспела современная техника), я обнаружил, что шимпанзе, проигрывавшие сражение, взывали к своим друзьям, протягивая к ним руку с открытой ладонью. Они просили их о помощи, чтобы изменить свое положение к лучшему. Однако, если дело доходило до друзей их противников, они поступали иначе – обхватывали их рукой и целовали в лицо или плечо. Вместо того чтобы просить о помощи, они надеялись на сохранение ими нейтралитета {243}.

Для того чтобы определить друзей своих врагов, необходим некоторый опыт. Он подразумевает, что индивидуум A знает не только о своих отношениях с B и C, но и об отношениях между B и C. Я назвал эту ситуацию тройным осознанием , так как она предполагает информацию обо всем треугольнике ABC. Точно так же обстоит дело и с людьми, когда мы понимаем, кто на ком женат, кто чей сын или кто на кого работает. Человеческое общество не могло бы существовать без тройного осознания {244}.

Второй пример относится к диким шимпанзе. Хорошо известно, что не существует прямой зависимости между размерами самца и его статусом – самый крупный самец необязательно занимает высшее положение в иерархии. Небольшой шимпанзе, заручившись поддержкой друзей, также имеет шанс стать альфа-самцом. Вот почему самцы шимпанзе тратят столько усилий на создание союзов. Анализ данных, собранных в Гомбе за многие годы, показал, что небольшие альфа-самцы тратили значительно больше времени на груминг своих собратьев, чем крупные, занимавшие то же положение. Таким образом, чем больше положение самца зависит от поддержки окружающих, тем больше сил ему приходится вкладывать в дипломатию, такую как груминг {245}. В исследованиях в горах Махале, расположенных неподалеку от Гомбе, Тошисада Нишида с группой японских ученых наблюдал альфа-самца, занимавшего это положение исключительно долго – более десятилетия. Этот самец разработал систему «взяток» в виде мяса мартышек, которым делился c союзниками, но не с противниками {246}.

Через много лет после издания «Политики у шимпанзе» эти исследования подтвердили существование у шимпанзе взаимоотношений по принципу «услуга за услугу», которые я предполагал. Но даже во время написания книги появлялись сведения, подтверждавшие мои выводы. Нишида в Махале следил за взрослым самцом шимпанзе по имени Калунде, занявшем ключевое положение, натравливая друг на друга молодых самцов, конкурировавших между собой (об этих исследованиях я тогда не знал). Молодые шимпанзе стремились заручиться поддержкой Калунде, который оказывал ее то одному, то другому, становясь незаменимым для каждого из них. Будучи смещенным альфа-самцом, Калунде таким образом в какой-то мере восстанавливал свое влияние. Калунде, как и Йероен, не стремился занять высшее положение, ограничиваясь своего рода закулисными интригами. Ситуация была настолько похожа на ту, что я описал, что я испытал сильное волнение, когда через два десятилетия встретился с Калунде лицом к лицу. Тоши, как называли друзья Нишиду, пригласил меня поучаствовать в полевых исследованиях, на что я с радостью согласился. Он был одним из крупнейших экспертов по шимпанзе в мире, и было большим удовольствием сопровождать его в джунглях.