Александр Невзоров - Происхождение личности и интеллекта человека

Ergo.

По всей вероятности, те возможности, которые дали животному homo первые манипуляции, т.е. способность пусть и минимально, но корректировать реальность, подчинять ее, видоизменять предметы и вступать с ними в новые отношения, оказались еще одним, новым, раздражителем, достаточно сильным для того, чтобы мозг человека начал искать этот раздражитель вновь и вновь, с той же настойчивостью, с какой мозг белой крысы в лаборатории Хэбба искал заветную педальку.

Fortasse, в этом утверждении содержится излишний «физиологический механицизм», сводящий всю историю человека к поиску его мозгом тех раздражителей, что могли бы вызвать возбуждение нейронных масс и структур. Fortasse.

И. П. Павлов в 1933 году характеризовал подобный «механицизм» следующим образом: «Многих, даже научно думающих людей почти раздражают эти попытки физиологического объяснения психических явлений, и поэтому эти объяснения сердито обзываются “механическими” с расчетом этим резко подчеркнуть как явную несообразность, нелепость сближения субъективных переживаний с механикой. ...Истинное механическое толкование остается идеалом естественно-научного исследования, к которому лишь медленно приближается и будет долго приближаться изучение всей действительности, включая в нее и нас. Все современное естествознание в целом есть только длинная цепь этапных приближений к механическому объяснению, объединенных на всем их протяжении верховным принципом причинности, детерминизма: нет действия без причины» (Павлов И. П. Последние сообщения по физиологии и патологии высшей нервной деятельности, 1933. Вып. II).

Следует принять во внимание, что кроме предложенного нами «физиологического механицизма» ни одна из существующих гипотез антропогенеза пока не дает ответа на очень важный вопрос: чем стимулировалось самое начало процесса камнеобработки, те самые первые опыты кидания, расколов и расщепов камней? (По всей вероятности, это «начало» было растянуто на десятки или даже сотни тысячелетий.)

Fortasse, именно этот момент является «ключиковым» и ко всей дальнейшей истории человека, так как несколько проясняет сам принцип взаимодействия разума и анатомических особенностей homo.

Что именно могло побуждать обычное животное к его первым странным занятиям с камнями? Никаких объяснимых практических причин или стимулов делать это у него, по всей вероятности, не было. Тот бытовой результат, который мог бы прояснить заинтересованность homo в острогранных кварцах и гальках, мог образоваться и быть «обнаруженным» человеком палеолита лишь в результате множества проб и ошибок, спустя значительное время после начала его «экспериментов».

(Прогностические же способности чистого животного разума человека, как мы знаем, не велики, а при отсутствии в его гиппокампальной базе материала для конструирования ассоциаций — и вовсе ничтожны.)

Alias, животное homo не могло иметь даже малейшего понятия не только о конечном результате своих манипуляций с камнями, но даже и о результате промежуточном, так как не имело на тот момент опыта применения ни скребков, ни рубил. (Опыт придет только с окончательным овеществлением и бытовым применением этих орудий, т.е. значительно позже.)

Попробуем восстановить эту картину и найти наиболее возможный стимул.

Ergo, ряд особенностей кисти передней конечности когда-то дал животному homo возможность прочно сжать камень, а затем и кинуть его. Будучи целым комплексом необычных зрительных, миологических и тактильных впечатлений, это действие должно было стать очень сильным новым раздражителем; вероятно, прежде всего за счет вдруг возникшей «баллистической власти» над камнем, того острого и странного ощущения, когда уже отделившийся (ушедший в полет) предмет продолжает «исполнять желание» метнувшего его, двигаясь по заданной траектории.

Удивительность ощущения этой власти над предметом (новизна и сила раздражителя), несомненно, спровоцировала мозг на многократные повторения этого действия.

А потом настало мгновение, когда брошенный камень ударился о другой камень и раскололся.

Пришла пора подобрать осколки и убедиться в инструментальных возможностях разбитого камня, теперь имеющего острую грань, что крайне важно для существа без настоящих клыков и когтей.

Эти принципиально новые для животного действия спровоцировали возникновение целого ряда новых сильных раздражений его мозга. Многократное усугубление возможностей, которое дали осколки, «отворило врата» в целый мир необыкновенных по силе возбудителей, за которыми и начал «охоту» мозг.

Несомненно, опыт метания и разбития был многократно повторен. Потом пришло видение того, что метательный способ часто приводит к потерям ценных осколков. (Разум животного здесь выполнил вполне посильную для него работу, так как все компоненты задачи были явными.)

Возникло понимание того, что главное в деле добычи осколков — не полет камня, а сам удар камнем о камень и та сближенность этих камней в момент удара, которая обеспечивает сохранность осколков или их концентрацию в одном месте.

В результате простого сопоставления этих очевидных факторов мозг homo, используя манипуляторы, совершил первый намеренный удар камнем о камень, что и стало началом цивилизации.

Secundum naturam, следствием этого первого удара стала геометрически прогрессирующая эскалация раздражений, как качественная, так и количественная. Exempli causa, помимо тех возможностей, которые рубило предоставляло при разделке туш и копании, острая грань камня, несомненно, была со временем опробована и на человеческой плоти. Рассечение кожи и мышц, выхлест крови, вопли, ужас и наступившая беспомощность жертвы становятся еще одной суммой сверхсильных раздражений. Помимо зрительных, тактильных, обонятельных впечатлений подобное действие вывело homo на целый аккорд уже более изощренных раздражений мозга; реализация агрессий тут «спаялась» с пониманием возможности легкого торжества над равным по силе и возможностям животным. Примерно такая же история, вероятно, произошла и с огнем, когда первый раз была подобрана горящая ветка и методом ее приближения-удаления к ладони другой руки, ногам или лицу — получены множественные раздражители. Затем, через удар горящей веткой по лицу соседа, возможно, последовало открытие и иных свойств огня56. Через некоторое время человек научится жестко сортировать возбудители (или их символы), формировать из них сложные по конструкции паттерны57 и назовет их романами, поэмами, спектаклями и исследованиями. Эти возбудители (или их символы) должны быть тщательно дозированы и собраны в специальном порядке, тогда мозг, последовательно воспринимая поступающие раздражения, отзывается нужными агрессиями и ассоциациями.