Александр Невзоров - Происхождение личности и интеллекта человека

Отнюдь. О Microchiroptera я уже говорил, они, разумеется, вне всякой конкуренции в этом вопросе.

Но даже лошадь издает около 15 разноинтонированных звуков, именуемых как «ржание», не говоря о еще десятке тоново-высотно различно окрашенных «гуканий» и храпов.

Любые другие высшие животные совершенно равны и обезьянам, и лошадям в мастерстве звукоиздавания, причем механизм подачи звуков идентичен обезьяньему (по принципу формирования и реализации фонем), что позволяет обоснованно предположить наличие Broca's area практически у всех высших животных.

И вот тут-то мы упираемся в удивительнейший и отчасти драматический факт, который все окончательно расставляет по своим местам.

Перечисляя животных, мы позабыли о homo.

Не о homo erectus или homo habilis, а о самых современных людях, имеющих эволюционно совершенный и здоровый мозг, «заточенные эволюцией» под речь гортань, нёбо, надгортанник и, тем не менее, способных лишь на мычание, рычание, визг, уханье, вой et cetera.

Разумеется, я говорю о тех людях, что вырастают в изоляции от человеческого общества или просто по каким-либо причинам оказываются не выучены человеческой речи.

Бесспорно, что эта же самая зона Брока управляет их невнятным верещанием, рычанием и мычанием, притом что потенциально их современный мозг вполне мог бы, да и «должен» был бы, генерировать настоящую речь.

Но чудо речи исчезает бесследно, Broca's area вновь оказывается способна породить лишь гудение или визжание. (Подробно об этих фактах — в главе VI.)

Причем, заметьте, не произошло никакой эволюционной «отмотки» назад на миллион лет. Не случилось космического или магического катаклизма, который видоизменил бы homo.

Нет, для полной и решительной аннуляции «высшести» функции Broca's area достаточно пустяка — незнания стопроцентно искусственного образования, именуемого «звуковым алфавитом», т.е. букв, слагаемых в слова и фразы.

Igitur, как мы видим, высшая функция может быть молниеносно «упрощена», возвращена в практически обезьянье или палеоантро- пическое состояние при отсутствии одного-единственного искусственного внешнего фактора.

Ее анатомическое совершенство при этом не будет играть никакой роли.

Igitur, «высшая метаморфизация» зоны Брока, делающая «человека человеком», как приходит, так и уходит. Ее удивительные свойства следует признать непостоянными, в общем-то, добавочными, «проявляемыми» только набором специальных обстоятельств.

Надо признаться, что и в этом выводе нет ничего нового, неожиданного или сенсационного. Еще Ernst Мауг (1977) сформулировал понимание того, что морфологическая перестройка мозга не является непременным условием антропогенеза. Более того, Мауг утверждает, что «для прогрессивной эволюции организмов характерно то, что каждый организм и орган как бы таит в себе большие потенциальные возможности к той или иной функции» (Майр Э. Принципы зоологической систематики, 1971).

На этой эффектной и сложной ноте я прерву тему «Брока- Вернике», чтобы вернуться к ней позже и попытаться разъяснить все эти парадоксы.

Но вернемся к интересующему нас периоду, к последним двум миллионам лет человеческой истории.

На данный момент археология и палеоантропология не позволяют даже заподозрить, что на протяжении этого огромного срока человеком изобретались и реализовывались даже простейшие культурологические игры, вроде «совести», «веры», «справедливости», «права», «бога» и пр.

Нет ни малейших оснований предполагать, что люди того времени культивировали или просто имели понятия о т. н. общечеловеческих ценностях.

Их искусство предельно откровенно. Внимательно рассмотрим т. н. первые «венеры» позднего палеолита. (Разумеется, это уже самый конец интересующей нас эпохи, но одновременно это и первые сформулированные «идеалы» человечества.)

Это «Венера» Тан-Тана и «Венера» Берехат-Рама. Они чуть разные, но их объединяет верность одному идеалу женщины.

У этой женщины лица нет, оно несущественно, но предельно отчетлива вагинальная фиссура.

Фигурки изображают запредельно жирных (в силу этого малоподвижных и, как возможное следствие, беззащитных) самок с ярко обозначенными половыми органами, т.е. воплощают в камне существо одинаково пригодное для совокупления или (возможно) для забоя и съедения.

Стыдливые ремарки искусствоведов о том, что формы палеолитических «венер» были проявлением некоего «культа плодородия», нелепы не только тем, что во время появления первых фигурок такого типа не существовало понятия «плодородие», так как не существовало ни земледелия, ни института семьи, но не было еще даже и культов как таковых.

Ad verbum, по поводу «Венеры из Берехат-Рама» есть разногласия среди археологов; существует мнение о том, что это — древнейшая из «венер», но есть и мнение, что это артефакт природного происхождения. По поводу «Венеры из Тан-Тана» авторитетных сомнений ни в ее датировке, ни в ее рукотворное™ не существует. Примечательно, что несмотря на временную и географическую отдаленность друг от друга, позднейшие (времен позднего неолита), относительно точно датированные «венеры» решительно однотипны и связаны с ранними «ве- нерами Тан-Тана и Берехат-Рама» общей стилистикой и общей «идеей» скульптурок. «Венера из пещеры Ментон», «Виллендорфская Венера», «Вестоницкая Венера» буквально копируют смысл ранних «венер», опять предлагая образ женщины лишь как носительницы вагины, грудей и жира.

«Врожденный нравственный закон человека» на всей протяженности основного периода истории человечества имел очень забавные проявления.

Вероятно, именно этот «врожденный нравственный закон» обучил homo тщательно обстругивать от плоти человеческие кости и добывать из них костный мозг или совершать иные «разделочные» действия, объясняемые только гастрономическими пристрастиями человека к человеку.

Большинство археологических раскопов (не только палеолитических, но и неолитических) напрямую свидетельствует об «общепринятом, регулярном каннибализме людей каменного века» (П. Вилла).

Данное утверждение ни в малейшей степени не является новацией или экзотической гипотезой.

Мнение о том, что каннибализм был бытовой нормой ранних homo, сформулированное еще Ф. Вейденрейхом в классическом труде «Some Problems Dealing with Ancient Man», было подтверждено исследованиями В. Якимова «Европейские неандертальцы и проблема формирования homo sapiens» (1950), М. Урысона «Начальные этапы становления человека» (1964), A. Blanc «Some Evidense for the Ideologies of Early Man» (1961), G. Koenigswald «А Review of the Stratigraphy of Java and its Relations to Early Man» (1937), A. Keith «New Discoveries Relating to the Antiquity of Man» (1931), H. Vallois «The Fonteshevade Fossil Men» (1949), L Leakey «Adam's Ancestors» (1953).

Ceterum, о каннибализме как о будничной норме палеолита мы еще поговорим.