Александр Невзоров - Происхождение личности и интеллекта человека

Е supra dicto ordiri человек и не мог унаследовать иную «личность», кроме той, что формировалась у всей его предковой цепочки за 500000000 лет и почти 2000000 лет демонстрировалась ранними homo.

Социальные игры и ритуалы, язык и интеллект могли лишь декорировать «личность» в соответствии с модами и тенденциями столетий, упорно научая животное homo играть «человека»; potius играть тот образ, который из ограничений, грез и традиций «вылепили» мифология и законы.

Прекрасно понимаю, до какой степени некорректно противопоставлять друг другу мифологию и биологическую реальность. Победитель в этой схватке предопределен, но у меня не было ни малейшего желания устраивать plangor infantium; я же не виноват, что подходящий мне емкий термин (личность) столь плотно оброс культурологическими ассоциациями и фантазиями.

Классическая эволюционная нейрофизиология на данную тему высказалась аккуратно, но твердо еще в середине XX века: «Те формы поведения, которыми отличались наши предки, жившие миллионы лет назад, все в нас гнездятся и при определенных условиях проявляются» {Орбели Л. А. Об эволюционном принципе в физиологии, 1961).

Следует отметить и факт принципиальной невозможности провести отчетливую демаркационную линию меж мозгом «диким» и «социализированным»: «Главная трудность этой проблемы состоит в том, чтобы понять, в какой степени человек отрывается от животного мира. Проблема осложняется необходимостью решить вопрос, который всегда является камнем преткновения — о соотношении биологического и социального факторов в развитии человека... Нам представляется, что этот вопрос также нужно решать с эволюционной точки зрения» (Карамян А. И., акад. И. М. Сеченов и эволюционная нейрофизиология, 1980).

Любая же попытка решения этого вопроса с «эволюционной точки зрения» неминуемо вынудит нас вернуться к простому пониманию того, что «все современные формы жизни являются прямыми потомками тех, которые жили задолго до кембрийской эпохи» {Darwin) и вынудит искать закладные, исходные черты «личности» во времена зарождения органической жизни.

Sed говорить о специфике «докембрийской» личности в высшей степени сложно, так как наши представления о нервной системе организмов той эпохи остаются строго теоретическими. (У нас немало красноречивых компонентов, дающих право на обоснованные догадки и аккуратные выводы, но еще нет и, вероятно, уже не будет связной и целой картины, т.к. нет аутентичного «препарата». Стиль и состояние всех палеозоологических находок как эдиакар- ской, так и предшествующих ей эпох не дают никакого основания предполагать, что такой «препарат» появится.)

Понятно, что магистральные черты «личности» неизменны и обусловлены (в первую очередь) «конфликтными» свойствами нейрона, что первый anfractus в ее истории — это появление прото- конодонтов и, соответственно, «первая кровь», но я бы предпочел руководствоваться более полной, однозначной, а главное — проверяемой сегодня фактурой, пусть даже и отнесенной от вендской эпохи на несколько сотен миллионов лет.

Такая существует.

Мы можем взять за очень (очень!) условный второй anfractus истории «личности» появление терапсид (Therapsida) или пеликозавров (Pelycosauria); рептилий, не только обреченных на достаточно сложное поведение, но и уже способных на него53 (илл. 55).

И пеликозавры (букв, парусные ящеры), и терапсиды относятся к подклассу Synapsida класса Reptilia, их явление свершилось спустя почти 300 миллионов лет после эдиакарской эпохи, в т.н. пермский период (298-251 млн лет назад). Палеозоологи до сих пор дискутируют о границе меж этими двумя разновидностями отряда синапсид (Synapsida), но предлагаю им и оставить эти диспуты.

Нам вполне достаточно того, что это были зверозубые пресмыкающиеся, уже имевшие зрение, обоняние и чудесный череп, прямо свидетельствующий о наличии у них полностью оформленного ствола головного мозга и еще нескольких важнейших структур, включая, secundum naturam, лимбическую систему, i.e. амигдалу, гиппокамп, сосцевидное тело, гипоталамус et cetera.

Илл. 55. Пеликозавр

По черепу лемурозавра, известному как NMQR-1702 и очень характерному для терапсид (на илл. 56), легко «прочитывается», что из оральной части спинного мозга (вполне штатным образом, т.е. под влиянием VIII и X нервов) уже окончательно сложился задний мозг {metencephalon).

Очевидная зрячесть звероящера — гарантирует наличие среднего мозга, а развитая (до полной анатомической оформленности ноздрей) обонятельная рецепторика — предполагает неизбежность наличия развитого переднего мозга.

Понятно, что меж всеми этими отделами мозга установлена функциональная и структурная связь, так как цефализация всегда идет по одной и той же схеме: «При формировании новой части

мозга к ней протягиваются рецепторные пути от всех низлежагцих формаций, а возникающие в ней эффекторные пути тянутся к эф- фекторным путям низлежащих формаций» (Сепп Е. История развития нервной системы позвоночных, 1959).

Явное фактическое наличие этих трех структур, их несомненная развитость и связанность меж собой позволяют сделать вывод о том, что головной мозг Therapsida располагал как сложившейся ретикулярной формацией, выполняющей интегративную роль, так и лимбической системой (или ее крайне существенным зачатком), генерирующей (в том числе) весь необходимый набор агрессий.

Данную точку зрения можно с определенной уверенностью опереть как на параметры черепа терапсиды, так и на ту полноту знаний о строении и специфике мозга современных рептилий, которой мы располагаем ad interim:

«Передний мозг рептилий — это конечное звено многих анализаторных систем» (Сергеев Б. Эволюция ассоциативных временных связей, 1967).

(Раскрыть эту цитату можно следующим образом: у рептилий, сравнительно с амфибиями, усложнилось строение как паллиума, так и нео- паллиума и стратиума. Обогатились и существенно «разнеслись» все афферентные связи.)

«Изучение мозга рептилий показывает, что основные зоны коры выражены у них столь же четко, а частью (переходные зоны) и более четко, чем у млекопитающих, что кора больших полушарий при всей огромной дислокации этих зон в процессе филогенеза, обусловленной ростом новой коры, построена в обоих классах по единому плану» (Филимонов И. Сравнительная анатомия большого мозга рептилий, 1963).

Более того, «у рептилий впервые в ряду позвоночных оказывается возможным образование временных связей типа ассоциации» (Карамян А. Функциональная эволюция мозга позвоночных, 1970).