Майкл Мориц - Уроки лидерства [Чему меня научили жизнь и 27 лет в «Манчестер Юнайтед»]

Место проведения переговоров тоже имеет значение. Как я уже рассказывал, отель на юге Франции, где мы с Кэти обычно проводили отпуск, очень подходил для того, чтобы убедить игрока связать свою судьбу с «Манчестер Юнайтед». Людей здесь немного, а виды на солнечное Средиземноморье гораздо лучше иллюстрируют надежды игрока на светлое будущее, чем маленькая комната для совещаний на стадионе или номер в лондонской гостинице, за окном которого непрерывно льет дождь. Фил Джонс (и не только он) привел своих родителей и агента в наш любимый отель. Мы немного поболтали в этом живописном местечке – и дело в шляпе. Иногда для заключения трансферной сделки я использовал неповторимую атмосферу «Манчестер Юнайтед», предлагая перспективному кандидату прогуляться по полю или устраивая ему небольшую экскурсию по тренировочной базе в Каррингтоне. На игроков всегда производил огромное впечатление наш тренажерный зал.

Беседу в такой умиротворяющей обстановке не сравнить с переговорами, проводимыми под давлением. Председатель совета директоров «Тоттенхэма» Дэниел Леви просто прибил нас гвоздями к флагштоку в 2008 году: он до последнего дня трансферного окна тянул с согласованием деталей контракта по переходу талантливого болгарского форварда Димитара Бербатова, которым мы давно интересовались. Когда мы поняли, что параллельно Леви ведет переговоры о переходе игрока в «Манчестер Сити», то решили ускорить дело и, арендовав чартер, привезли парня в Манчестер для обсуждения деталей и (по моим расчетам) суммы отступных для клуба. Затем явился Леви и заявил, что ему нужен наш юный нападающий Фрейзер Кэмпбелл, который должен стать частью сделки. Дэвид Гилл сказал «нет», на что Леви немного поднял плату за переход Димитара. Чтобы наконец сдвинуть переговоры с мертвой точки и одновременно выразить свое недовольство его требованиями, мы отправили молодого Кэмпбелла в аренду на «Уайт Харт Лейн», согласившись заплатить больше за трансфер Бербатова. До самой полуночи мы упорно трудились, подписывая документы и отсылая их по факсу, чтобы успеть оформить все бумаги до закрытия трансферного окна. Все это было гораздо неприятнее, чем даже моя операция по замене тазобедренного сустава.

Футбольные агенты сегодня напоминают назойливых мух: они проникают повсюду. Причем почти все они заняты исключительно стрижкой купонов и разрушением отношений игроков с клубами и главными тренерами. Из-за действий агентов футболисты превратились в товар, а беседа с «мухами» напоминает торговлю на восточном базаре.

По этой причине у меня выработалось стойкое отвращение ко всяческим посредникам, которые стремятся влезть между мной и игроком, с которым я пытаюсь наладить конструктивные отношения. Футбольные агенты преследуют собственные цели, которые часто не совпадают с интересами игрока и клуба. После того как я прочитал книгу Элис Шрёдер The Snowball («Снежный ком») об Уоррене Баффете, я стал понимать, почему инвестиционные банкиры вызывали у него неприязнь. Он весьма точно называет их «денежными мошенниками». У меня такое же отношение к футбольным агентам.

До введения Правила Босмана мы всегда имели дело непосредственно с игроками и их семьями. Любой талантливый мальчишка, способный играть за «Манчестер Юнайтед», обязательно привлекал внимание других клубов, а значит, наши предложения диктовались рыночными условиями. В футболе слухи распространяются быстро, поэтому обычно мы могли предвидеть предложения конкурентов.

На мой взгляд, не столь многие современные игроки действительно нуждаются в агенте. В основном их будущее в футболе довольно очевидно, а иногда они и не стремятся стать знаменитыми. Игроку, который зарабатывает только в клубе по контракту, не обладает харизмой и не принадлежит к типу, привлекающему спонсоров и рекламные агентства, нужны только адвокат и бухгалтер. Очень немногие футболисты создают небольшие бизнес-империи, о нормальной работе которых должен кто-то заботиться. Летом 1997 года Гари и Фил Невиллы подписали контракты на семь лет всего за 15 минут. Мне очень понравился ответ отца парней на вопрос об этом поступке: «Потому что контракты на десять лет с нами все равно не подписали бы».

Агенты внедряются в отношения между игроком и клубом, умно и хитро повышая ставки. Заявляя, что представляют интересы своих клиентов, на самом деле они всеми силами стремятся получить максимальные комиссионные. Футболистов, особенно молодых, вводят в заблуждение уверениями, что без участия агента невозможно заключить выгодный контракт. Кроме того, игроков дурачат наставлениями, что получить справедливые условия можно, лишь разыгрывая представление и затягивая переговоры на целую вечность. При этом мало кому из футболистов приходит в голову подсчитать, какие комиссионные они выплатили агентам за всю свою игровую карьеру. Наверняка их шокировала бы эта цифра. Обычно агент рассчитывает получить 5 процентов от гонорара клиента, определенного контрактом. Таким образом, если футболист заключает соглашение сроком на пять лет с выплатой 100 тысяч фунтов в неделю, то агент получит 1 миллион 300 тысяч фунтов в виде комиссионных. Потрясающе, не правда ли?! Например, Харри Суэйлз, много лет представлявший интересы Райана Гиггза, Брайана Робсона и Кевина Кигана, обычно отказывается получать процент от дохода игрока в клубе, но претендует на долю в любых коммерческих контрактах, в заключении которых он участвовал.

В переговорах я часто прибегал к помощи уважаемых игроков. Молодые футболисты и их родители склонны видеть в них своих союзников, в отличие от сотрудников клуба вроде меня или Дэвида Гилла. Нас воспринимают как менеджеров, а если переговоры идут тяжело, то и как оппонентов. Нередко капитаны команды, например Брайан Робсон и Стив Брюс, оказывали мне неоценимую помощь в этом вопросе. Еще, пожалуй, можно назвать Брайана Макклера и Гари Невилла, хотя появление последнего иногда пугало меня не меньше, чем присутствие агента. Гари звали Артуром Скаргиллом по имени лидера Национального профсоюза шахтеров, известного своей бескомпромиссной позицией практически по любому вопросу. Гари вел себя подобным образом. Он мог войти в мой кабинет вместе с игроком и провозгласить: «Думаю, ваше предложение никуда не годится». Некоторые наши предложения вызывали у него возмущение, о чем он тут же сообщал в весьма цветистых выражениях. Но честность и справедливость заставляли Гари добиваться самого лучшего как для игрока, так и для клуба. Я предпочел бы в любых обстоятельствах иметь дело с ним, чем с агентом.

Конечно, есть и порядочные агенты, но их можно пересчитать по пальцам одной руки. Таков, например, Жорже Мендеш. Он представляет интересы сильнейших игроков, в том числе Криштиану Роналду, Анхеля Ди Марии и Диего Косты. На переговорах с Жорже всегда становится ясно, что он действительно старается наилучшим образом отстаивать интересы своего клиента. Особенно явно это проявляется в сложных ситуациях, как, например, в 2008 году, когда Роналду собирался переходить в мадридский «Реал», а я стремился задержать его в «Манчестер Юнайтед» еще на год. Впрочем, Жорже – исключение из правил.