Пол Винья - Эпоха криптовалют. Как биткоин и блокчейн меняют мировой экономический порядок

Однако кто-то должен взять на себя риск курсовых колебаний – если не процессинговые компании, то инвесторы, которым они предоставляют расчетные услуги. Пока волатильность биткоина не снизится, трейдеры будут брать плату за риск волатильности курса, либо непосредственно взимая комиссионные, либо компенсируя ее за счет покупки для клиентов биткоинов или долларов по более низкой цене, чем та, за которую они их продают. Единственно верного решения тут не существует. Возможно, в итоге волатильность даже поможет биткоину оправдать ожидания в деле низкозатратного и эффективного способа расчетов.

Пока непонятно, как все это будет функционировать. Нетрудно представить, что биткоин и другие криптовалюты могут пасть жертвой собственной нестабильности, так и не сумев преодолеть детскую болезнь волатильности курса. По мере того как воспоминания о кризисе 2008 года тускнеют, ослабевает и понимание необходимости наличия альтернативной модели платежной системы, особенно если имеющиеся варианты оказались столь непредсказуемыми. При этом совершенно ясно, что потенциал криптовалют достаточен, чтобы составить достойную конкуренцию громоздкой централизованной системе расчетов.

Проблема вышеприведенного анализа состоит в том, что у нас нет актуального исторического примера, на котором можно было бы рассмотреть, как должна создаваться и развиваться независимая от официальных учреждений валюта. Что уж говорить о ситуации, когда это не только валюта, а еще и уникальная процессинговая система обработки платежей и алгоритм децентрализации общественных отношений. Ни одно из понятий, использующихся как для восхваления, так и для критики биткоина – «валюта», «товар», «платежный протокол», – не будет исчерпывающим. Биткоин обладает свойствами каждого из них, но при этом ни одному из них не соответствует полностью. Поэтому, хоть это никого и не устраивает, наш лучший ответ на вопрос, способна ли криптовалюта бросить вызов дуополии платежных систем Visa и MasterCard, звучит так: «Может быть, да, а может быть, нет».

Волатильность курса биткоина в 2013–2014 годах, конечно же, не осталась незамеченной широкой публикой. Первые четыре года существования биткоина сопровождались определенным общественным беспокойством, которое вдруг резко усилилось. Как ни странно, именно это в конечном счете заставило его ярых приверженцев осознать необходимость решения проблем биткоинового «периода Дикого Запада» и даже задуматься о том, каким образом ускорить наступление этапа его зрелости как валюты.

Градус общественного беспокойства впервые резко подскочил в марте 2013 года, после события, которое мы называем кипрским кризисом. Маленький остров, половина населения которого – граждане Греции, а вторая половина – Турции, оказался в пучине сильнейшей финансовой бури. Его банки, перенасыщенные денежной наличностью богатых россиян, искавших на Кипре налоговое убежище, активно инвестировали эти средства в облигации соседней Греции. Однако этот наиболее мощный сосед Кипра на тот момент превратился в финансового инвалида Европейского союза, также попав в крайне тяжелое положение. ЕС заставил правительство в Афинах принять меры по «стрижке» – принудительному изъятию части средств инвесторов. ЕС пошел на это исходя из стремления заставить богатых инвесторов, рискованно «поставивших» на Грецию, взять на себя часть бремени по спасению ее финансовой системы, которое основной своей массой легло на налогоплательщиков из Германии и других стран еврозоны. Перегруженные долгами кипрские банки стали непреднамеренными жертвами этой политики и в результате столкнулись с ужасной перспективой бегства российских держателей крупных депозитов.

Драматичное решение, рекомендованное Германией и ее партнерами из ЕС, которые не слишком охотно согласились выручить российских олигархов, состояло в том, что правительство в Никосии должно было заморозить депозиты и конфисковать 10 % от их суммы в качестве платы за спасение кипрских банков. Весь мир испытал шок от этого беспрецедентного шага. «Если они сделают это здесь (на Кипре), то смогут делать это где угодно», – ворчал лондонский таксист Марк Макговен, завоевавший популярность благодаря серии видеороликов, в которых он разглагольствовал об актуальных проблемах, приправляя свои рассуждения изрядной долей брани [145]. Он снимал эти клипы в своем такси и размещал на YouTube под ником chunkymark. Клип о кипрском кризисе приобрел наибольшую популярность и стал своего рода классикой. Если они сделают это здесь, то смогут делать это где угодно . Так думал не только таксист.

Внезапно «предложение ценности» от биткоина стало совершенно очевидным. Правительство может списать деньги с вашего счета в местном банке, но ему не добраться до ваших биткоинов. Кипрский кризис спровоцировал паническую конвертацию денег в биткоины, которые отныне рассматривались как безопасная гавань от возможной конфискации активов правительством в любой точке земного шара. Курс биткоина вырос с 33 долларов в конце февраля до 230 долларов по состоянию на 9 апреля 2013 года [146]. В результате капитализация биткоина впервые пробила потолок в 1 миллиард долларов, одновременно положив конец самой невероятной и непредсказуемой динамике курса, которую только видели финансовые активы.

Однако затем пришло время плохих новостей. На многострадальной биткоиновой бирже Mt. Gox начались очередные технические неполадки, причем на этот раз ее руководство вынуждено было приостановить торги на два дня (до 11 апреля), после чего столкнулось с серьезными проблемами юридического характера. А 16 апреля курс биткоина обвалился до 68 долларов. Казалось, ниже падать уже некуда даже притом, что через месяц правительство США заморозило счет Mt. Gox в одном из американских банков [147]. Это стало одним из первых сигналов того, что Вашингтон намерен каким-то образом урегулировать обращение этой новой, не подпадающей ни под какие законы валюты. В течение лета курс биткоина до некоторой степени стабилизировался, во всяком случае его колебания вошли в пределы «всего лишь» от 65 до 130 долларов.

Вскоре сообщество криптовалютных энтузиастов впервые ощутило на себе последствия законодательной активности США. В конце июня 2013 года появились сообщения о том, что ФБР заблокировало принадлежащие торговцу наркотиками 11 биткоинов (по курсу на тот момент около 800 долларов), применив для этого уловку, которую все сочли «ловлей на горшочек с медом» на Silk Road [148]. Месяц спустя Комиссия по ценным бумагам и биржам выдвинула обвинения против уроженца Техаса Трендона Шейверса (ник pirateat40 [149]) в организации мошеннической схемы Понци с использованием биткоинов. Тот факт, что ФБР теперь явно принимало биткоин всерьез, с одной стороны, встревожил членов биткоинового сообщества, но с другой – приятно возбудил. Все сообщество немедленно разделилось на две части: представители одной хотели сохранить независимость биткоина от любых законов, а другой – считали, что дальнейший рост и развитие биткоина возможны лишь при условии вхождения его в правовое поле и предотвращения использования в преступных целях.