Внутренний Предиктор СССР - Достаточно общая теория управления

Но это – “мелочь”, которую Тихонов либо не видит, либо не считает актуальной для России, не имеющей своей «теории управления персоналом». Для него значима практика, в которой выражается кадровая политика борющихся между собой знахарских кланов. И Тихонов переходит к описанию исторически укоренившейся практики:

«На практике всё так же бытуют три принципа: личная преданность, политическая лояльность и, самое главное, – „управляемость“. Вольнодумство и непочитание вышестоящих на административной лестнице начальников недопустимо категорически. Причём речь идёт именно об «управляемости», а не о дисциплине(выделено нами при цитировании: к этому мы ещё вернёмся). Эти понятия, как известно не синонимы. (…)

Конечно, вопрос подготовки и, главное, расстановки кадров ключевой. Массовые требования отставки того или иного «плохого» министра показывают, что население не хочет мириться, а вот с кем или чем? С конкретными людьми или результатами их деятельности? А результат деятельности какого-либо министра соответствует ли тому, что действительно делал или хотел сделать министр?»

Результат деятельности всегда соответствует деятельности, хотя он действительно может не соответствовать намерениям и обещаниям. Если результат не соответствует намерениям и обещаниям, отклоняясь от них в сторону худшего, то это означает, что у деятеля есть нравственно-мировоззренческие пороки, вследствие наличия которых его объективно употребили «втёмную», осуществив его руками цели, противные его искренним намерениям, возможно, что вследствие того, что он сам влился в поток бесструктурного управления. Поэтому обществу не важно, что хотел сделать “министр”: важно то, что явилось результатом его деятельности.

Но названные Тихоновым три принципа кадровой политики – всего лишь три разных лика единственного принципа кадровой политики “элиты”, который изложен в редакции академика Н.Н.Моисева.

«Наверху (по контексту речь идёт об иерархии власти) может сидеть подлец, мерзавец, может сидеть карьерист, но если он умный человек, ему уже очень много прощено, потому, что он будет понимать, что то, что он делает, нужно стране», – (цитировано по изданию «Горбачев-Фонда» “Перестройка. Десять лет спустя”, Москва, «Апрель-85», 1995 г., стр. 148, тир. 2500 экз., т.е. издание под негласным грифом “для элиты”).

Иными словами, мерзавец-дурак, способный наломать много дров, у власти быть не должен. Но осторожный мерзавец, который будет творить мерзости с оглядкой, так чтобы остальной мерзостной “элите” жилось спокойно и сытно, вполне приемлем. Т.е. мерзавец-индивидуалист – всегда дурак; а умный мерзавец, способный к корпоративности, – то, что надо.

Праведник же, способный призвать “элиту” к отказу от мерзостей, будет воспринят ею как антисистемный фактор – на стадии мирной агитации за счастье для всех, а когда обратившиеся к праведности перейдут от мирной агитации к утверждению справедливости и осуществлению социальной гигиены, опираясь на поддержку не-“элиты”, то это будет названо тиранией, фашизмом, тоталитаризмом и т.п.

Такого неосторожного грязносердечного [79] признания по недомыслию , какое сделал Н.Н.Моисеев, вряд ли бы смогли вырвать у него под пытками самые крутые следователи и заплечных дел мастера былых эпох.

Далее в статье Тихонова следует абзац, в котором перечислены результаты деятельности реформаторов, отрицающие те их декларации о благонамеренности, что они успели огласить в прошлом. Результаты таковы: развал народного хозяйства – системы общественного производства – вследствие обретения свободы частного предпринимательства, беззаботного по отношению к чуждым ему частным и общественным интересам, что вылилось в паразитизм «новых русских», которые так и не стали и не станут политически активным и ответственным «средним классом» собственников, вследствие того, что являются носителями идеализированных писателями-почвенниками мироедско-кулацких нравственности и мировоззрения; коррупция чиновников и т.п. После этого делается вывод:

«Явления, о которых вся пресса не устаёт писать [80], – следствие, безусловно многих факторов, но важнейший из них структурное несовершенство органов власти и механизмов управления. Едва ли сегодня найдётся специалист, который сможет более или менее представить модель звеньев и связей всего многообразия министерств, ведомств, комиссий, советов, администраций и прочих структур, через которые должно проходить то или иное управленческое решение. Не случайно на заседаниях правительства постоянно звучит вопрос: «Кто отвечает за…» и, как правило, нет однозначного ответа. Президент, осуждая деятельность правительства, тоже не называет конкретный адрес недовольства, так как сегодня его не может назвать никто».

Как известно, в бытность И.В.Сталина генеральным секретарем ЦК правящей партии, а также и когда он возглавил Советское Правительство, вопрос «Кто отвечает за…» был во властных структурах чисто риторическим, поскольку на него всегда находился определённый ответ. Причем ответственность распределялась большей частью до того, как что-то неприятное случалось. Зная о предстоящей ответственности, те на кого она возлагалась, требовали и соответствующих властных полномочий и обеспечения своей деятельности кадрами и разного рода ресурсами. Вследствие такого подхода к проблеме ответственности тех, кто её возлагал и тех, кто её принимал, многие возможные неприятности просто не происходили. Если же неприятности случались, то отвечали за них непосредственно те, кто не организовал их предотвращения, обладая определёнными должностными полномочиями [81].

То есть, как бы демократизаторы ни ругали И.В.Сталина, но возглавляемая им государственность была более совершенна как «машина управления» (а в этом и состоит назначение государственности, вне зависимости от того, в чьих интересах осуществляется управление и чьи интересы подавляются всею её мощью), нежели тот урод, который возник в преемственности деятельности антисталинистов, начиная от Н.С.Хрущева и кончая младореформаторами 1990-х гг.

Одна из причин эффективности государственности эпохи сталинизма состояла в том, что И.В.Сталин не был карьеристом, ориентирующимся в своей деятельности на мнение вышестоящего начальства: он мнения начальства конечно учитывал, но был занят своею деятельностью. Карьеристы же, которые также присутствовали в этой системе, злоупотребляли ею, распределяя ответственность за ерунду, не имеющую никакой значимости в жизни общества, что ныне даёт основания к тому, чтобы поливать грязью всю государственную систему СССР эпохи сталинизма, приводя реальные факты расправы над тем или иным человеком за не выполненную ерунду, ответственность за которую была возложена на него мерзавцами или дураками.