Наполеон Хилл - Думай и богатей: золотые правила успеха [litres]

В качестве достойной кульминации этой главы я выбрал историю одного из самых необычных людей из всех, кого я знаю. Впервые я увидел его через несколько минут после рождения. Он появился на свет без ушей. Когда я потребовал ответа от врача, тот сказал, что, по его мнению, ребенок на всю жизнь останется глухонемым.

Я не согласился с мнением врача и имел на то полное право, ведь я был отцом ребенка. В тот момент я принял решение и сформировал собственную точку зрения, но не стал о ней говорить. Мое решение было тайным, оно жило лишь в моем сердце. Я решил, что мой сын будет и слышать, и говорить. Как? Я был уверен, что способ есть, и знал, что найду его. Я думал о словах бессмертного Эмерсона: «Весь мир устроен так, что научает вере. И надо подчиниться и жить своей судьбой и напряженно ждать сквозь годы и потери, когда Господь людей заговорит с тобой».

Каким же будет слово Господа? Желание! Я желал, чтобы мой сын не был глухонемым, больше всего на свете. И от этого желания я не отступал ни на секунду.

Когда-то много лет назад я написал:

Единственные наши ограничения – те, что живут в нашем разуме.

Впервые в жизни я задумался, справедливы ли эти слова. Передо мной в кроватке лежал мой новорожденный сын, не имевший ушей. Даже если он научится слышать и говорить, он все равно останется изуродованным на всю жизнь. И это будет ограничением, которое поселится отнюдь не в разуме моего сына. Что я мог сделать? Мне нужно было найти способ пересадить в разум ребенка мое собственное жгучее желание найти способы и средства донесения звуков до его мозга без помощи ушей.

Когда ребенок подрастет, чтобы общаться, я заряжу его разум жгучим желанием слышать – и тогда природа собственными способами сумеет сделать это желание реальным. Я думал обо всем этом, но никому не рассказывал. Каждый день я клялся себе, что мой сын не будет глухонемым. Мальчик подрос и начал обращать внимание на то, что происходит вокруг него. И мы заметили, что у него есть слабый слух. Когда он достиг возраста, в котором дети обычно начинают разговаривать, он не заговорил. Но по его поступкам мы понимали, что он что-то слышит. Именно это я и хотел знать! Я был убежден, что если он может слышать, пусть даже чуть-чуть, то слух можно будет развить. А потом произошло нечто такое, что дало мне надежду. И надежда эта пришла с самой неожиданной стороны.

Мы купили фонограф. Когда ребенок впервые услышал музыку, он пришел в неописуемый восторг и мгновенно завладел аппаратом. Мы заметили, что он предпочитает определенные записи, в том числе и марш «Долгий путь до Типперери». Как-то раз он ставил эту пластинку раз за разом почти два часа. Он стоял перед фонографом, сжав зубами край звуковой трубы. Мы не понимали, в чем смысл этой странной привычки, пока спустя несколько лет не узнали о принципе «звуковой проводимости костей».

Вскоре после появления в нашем доме фонографа я заметил, что мальчик слышит меня довольно отчетливо, если я говорю, прикасаясь губами к сосцевидному отростку его височной кости. Эти открытия дали мне средства, необходимые для воплощения моего жгучего желания в реальность. Я понял, что мой сын научится слышать и говорить. К этому времени он уже умел произносить некоторые слова. Ситуация была не самой обнадеживающей, но для желания, подкрепленного верой , нет такого слова, как «невозможно».

Узнав, что сын может отчетливо слышать звук моего голоса, я сразу же начал прививать ему желание слышать и говорить. Вскоре я узнал, что мальчику нравится, когда ему читают сказки на ночь. И тогда я начал придумывать истории, которые должны были развить в нем уверенность в себе, воображение и страстное желание слышать и быть нормальным.

Среди этих сказок была одна особая, которой я каждый раз придавал новый драматизм. Она должна была укоренить в разуме малыша мысль, что его особенность не является недостатком. Напротив, это его ценнейшее достоинство.

Несмотря на то что вся знакомая мне философия утверждала, что каждое препятствие несет в себе зерно столь же мощного преимущества , должен признаться, что сам я не имел ни малейшего представления, как такую особенность можно сделать достоинством. Однако я продолжал сочинять для сына сказки, основанные на этой философии. Я надеялся, что в свое время мой сын придумает план по превращению физического недостатка в достоинство, направленное на достижение некоей полезной цели.

Здравый смысл подсказывал мне, что в отсутствии ушей и естественного слухового аппарата нет никаких достоинств. Желание , подкрепленное верой , отвергало доводы здравого смысла и заставляло меня продолжать.

Впоследствии, анализируя собственное поведение, я понял, что вера моего сына в меня привела к поразительным результатам. Он не сомневался ни в одном моем слове. Я внушил ему идею, что он обладает явным преимуществом над своим старшим братом и это преимущество проявляется разными способами.

Например, школьные учителя увидят, что у него нет ушей, и станут уделять ему особое внимание и относиться к нему с особой добротой. Они так всегда и поступали. Моя жена заметила это, когда ходила в школу, чтобы поговорить с учителями и попросить их более внимательно относиться к мальчику. Я внушил ему идею, что когда он станет старше и сможет продавать газеты (его старший брат уже занимался этим делом), то у него появится преимущество над братом: люди будут платить ему больше, потому что увидят в нем яркого, предприимчивого мальчика, несмотря на то что у него нет ушей.

Мы замечали, что слух сына постепенно улучшался. Более того, он вовсе не становился замкнутым из-за своего физического недостатка. Когда ему было около семи лет, он впервые показал нам, что наш метод внушения приносит плоды. Несколько месяцев он умолял нас разрешить ему продавать газеты, но моя жена никак не соглашалась. Она боялась, что из-за глухоты ему будет небезопасно ходить по улицам в одиночку.

В конце концов сын взял дело в свои руки. Как-то днем, когда он остался дома со слугами, он выбрался через окно на кухне, спрыгнул на землю и отправился по собственным делам. Он занял шесть центов у нашего соседа, купил на них газеты, продал, на заработанные деньги купил новые газеты – и трудился так до самого вечера. Подведя итог и вернув соседу занятые шесть центов, он принес домой сорок два цента. Когда мы вернулись, он уже спал, крепко зажав в кулаке первые заработанные деньги. Моя жена разжала кулачок, взяла монеты и заплакала.

Ну надо же! Как можно плакать из-за первой победы, одержанной нашим сыном! Моя реакция была обратной – я расхохотался от всей души. Я понял, что мне удалось зародить в сыне веру в свои способности. Я понял, что он сможет добиться успеха. В первом успешном бизнес-проекте сына мать увидела лишь маленького мальчика, который, рискуя жизнью, отправился на улицу, чтобы заработать деньги. Я же увидел нечто совсем другое: он самостоятельно занялся бизнесом и одержал победу. Я был счастлив, ведь мой сын доказал, что обладает настоящей силой и деловой хваткой, которые останутся с ним на всю жизнь.