Александр Соловьев - Знаковые моменты

Знакомство с сегодняшней полемикой вокруг легендарных «разгребателей грязи» рождает странное чувство, будто все это произносилось не раз и буквально рядом. Хотя отличие от нашей Думы, к примеру, все-таки имеется: в Америке даже критики журналистских расследований признают, что подобная «грязете-рапия» имеет право на существование. Действительно, ее целительные для общества свойства очевидны. Вопрос только в том, когда и при каких заболеваниях использовать «грязелечение» и кто это будет делать: специалист или лекарь-дилетант.

16 марта 1914 года в редакции парижской газеты «Фигаро» прозвучали один за другим шесть выстрелов. Стреляла Генриетта Кайо – жена известного французского политика, министра финансов Жозефа Кайо. Через несколько часов главный редактор газеты Гастон Кальметт скончался от полученных ран в больнице. Это было одно из трех убийств, проложивших дорогу к первой мировой войне.

– Ты будешь заниматься политикой, мой мальчик. У тебя есть возможность сделать карьеру в Сарте, но будь осторожен, сынок, будь осторожен, опасайся своего взрывного характера.

Эжен Кайо не ошибся. Его сын Жозеф очень рано стал депутатом парламента и, как и отец, министром финансов. Он унаследовал от отца не только способности финансиста и политика, но и весьма значительное состояние и положение в обществе. На этом сходство заканчивалось: если Кайо-отец был католиком, убежденным монархистом и вообще человеком последовательно правых взглядов, то Кайо-сын был переменчив и одно время даже считался общепризнанным лидером левых сил. Жозеф Кайо был крайне высокомерен, не упускал возможности подчеркнуть свое интеллектуальное превосходство и вовсю пользовался преимуществами обладателя крупного состояния, да и вообще умел удивительно легко возбуждать неприязнь. В истории Франции начала ХХ века он трижды сыграл существенную роль. Сначала как финансист, годами добивавшийся и добившийся-таки введения прогрессивного подоходного налога. Затем как премьер-министр, урегулировавший в 1911 году агадирский кризис, когда Германия покушалась на французский протекторат Марокко. И наконец, как муж собственной жены, пошедшей ради него на преступление: в 1914 году дело Генриетты Кайо затмило для французов, да и для многих других европейцев, приближающуюся европейскую катастрофу.

«Я убила его, чтобы научить его жить»

Утром 16 марта 1914 года Жозеф Кайо предупреждает жену: «Послушай, если Кальметт будет публиковать нашу переписку, я набью ему морду». Но Генриетта Кайо не стала ждать. Проводив мужа, она отправляется в знаменитый магазин оружия Гастин-Ренетта, где ей советуют купить браунинг: женщине легче с ним управляться, чем с револьвером. Генриетта просит разрешения потренироваться в тире, расположенном в подвале магазина. Результат вполне приличный: три пули из пяти достигают цели. Ей объясняют, как заряжается оружие. Выйдя на улицу и сев в экипаж, она досылает патрон в патронник, ставит браунинг на предохранитель и едет в банк, чтобы забрать кое-какие бумаги. Потом возвращается домой и пишет мужу: «Мое терпение кончилось».

Ближе к вечеру Генриетта Кайо в элегантном туалете и меховом манто входит в редакцию газеты «Фигаро» и просит аудиенции у главного редактора. Она терпеливо ждет больше часа, пряча руки в пушистой муфте. Наконец появляется Кальметт и интересуется целью неожиданного визита. «Вы знаете, зачем я здесь», – слышит он в ответ. Почти одновременно с этими словами раздались выстрелы. Генриетта Кайо выпустила шесть пуль в Кальметта с расстояния нескольких метров. Кальметт инстинктивно пригнулся, и первые две пули попали в книжный шкаф за его спиной, но четыре последующие тяжело ранили его в живот. «Не притрагивайтесь ко мне. Я дама!» – решительно останавливает Генриетта сотрудников редакции, вбежавших в кабинет. «Я исполнял свой долг. То, что я сделал, я сделал не из ненависти», – произносит Кальметт, когда его увозят в клинику Нейи. Медики долго не решаются на операцию, а когда она в конце концов сделана, уже слишком поздно. В тот же день Кальметт умер.

Арестованная Генриетта Кайо заявила, что «только револьвер мог остановить травлю», а на суде объяснила свой поступок фразой, которая стала знаменитой: «Я убила его, чтобы научить его жить». Урок по достоинству оценили многие. В письме Инессе Арманд Ленин спрашивал свою подругу: «Какое впечатление произвел на тебя le geste de M-me Caillaux? Признаться, не могу отделаться от чувства некоторой симпатии: я думал, в этой среде одна продажность, трусость и подлость, а тут вдруг бой-баба lecon дала решительный!!!»

Даже по сегодняшним меркам, когда война компроматов стала заурядной частью политической жизни, ожесточенное преследование Кайо в «Фигаро» производит сильное впечатление. С 9 декабря 1913 года, когда Кайо стал в очередной раз министром финансов, до 16 марта 1914 года было опубликовано 110 статей, целью которых было навсегда погубить его репутацию. Среди предъявленных обвинений соединение политических функций с президентством в наблюдательном совете иностранного банка и поддержка финансиста Рошетта, осужденного за мошенничество. Традиционным обвинением было непатриотичное поведение во время агадирского кризиса и лицемерная защита прогрессивного налога. Наконец дело дошло и до личной жизни.

Отчасти Кайо был виноват в этом сам. Дело в том, что его личная жизнь была для того времени весьма необычной. Он был дважды женат, и оба раза его женами становились его любовницы. Первая жена, Берта Гейдан, перехватила письма Кайо к его тогдашней пассии Генриетте Ренуар. В момент развода Кайо получил эти письма обратно, но Берта предусмотрительно оставила себе копии. В начале 1914 года эти письма попали к Кальметту от Берты вместе с ее собственными. Вскоре читатели «Фигаро» были в подробностях осведомлены обо всех перипетиях жизни Кайо между 1900-м и 1906 годом.

Кайо пытается прекратить публикации, обратившись за помощью к президенту Раймону Пуанкаре. Он боится, что кроме личной переписки к Кальметту попали документы, связанные с агадирским кризисом. В момент кризиса германское посольство в Париже и руководство Германии обменялись тремя телеграммами, в которых, в частности, шла речь о секретных переговорах Кайо. Пуанкаре уверяет Кайо, что Кальметт как истинный джентльмен никогда не опустится до публикации интимных подробностей, а о неразглашении дипломатической тайны Пуанкаре берется позаботиться сам. Но Кайо не верит: Кальметт уже обещал читателям опубликовать все письма за подписью «Твой Жо» и «Твоя обожаемая Рири», в которых женатый респектабельный политик и замужняя дама изливают свои чувства, как влюбленные школьники. Понимая, что переходит все границы приличий, Кальметт предваряет публикации обращением к читателям: «Это решительный момент, когда не следует отступать ни перед какими шагами, как бы они ни были болезненны для наших нравов, как бы их ни осуждал наш вкус и наши привычки. Впервые за мои 30 лет в журналистике я публикую частное интимное письмо вопреки желанию его владельца и его автора, и мое чувство собственного достоинства от этого испытывает истинные страдания».