Эдвин Лефевр - Истории Уолл-Стрит

Намекали и на то, что мистер Шарп оказался не на той стороне рынка. А одна из газет, приведя множество деталей и статистики, горячо и ошибочно утверждала, что лукавый мастер «медвежьих» сделок попался на удержании «короткой» позиции в 75 000 акций. Это, подчеркивала пресса, принесло ему убытки в 1 500 000 долларов. Газетчик, бывший с Шарпом на короткой ноге, деликатно поинтересовался: «Что же повлекло такой рост скипидарных акций?» Шарп ответил: «Точно не знаю. Но предполагаю, что это была внутрикорпоративная скупка!»

На следующий день началась новая глава в истории «Операции Скипидар». Получив в свое распоряжение все 114 400 акций фонда, мистер Шарп разделил их на три доли: в 40000, 50000 и 24 400 акций. Рынок держался достаточно прочно. Но дальновидные «комнатные» трейдеры не видели оснований для поддержки Turp. Для уверенности в завтрашнем дне они начали продавать акции. Брокерских контор, которые покупали, или покрывали неудачный «шорт», было предостаточно. Так что «комнатные» трейдеры стали продавать акции с удвоенной силой. Они продавали больше, чем требовалось, или дешевле реального спроса на бирже. Это был их любимый трюк — предложить продать тысячи акций дешевле, чем люди готовы были платить. Это пугало держателей и заставляло их продавать. В свою очередь, это влияло и на других продавцов. И так до тех пор, пока движение на понижение не делалось устойчивым.

Медленно, но верно цена начала падать. И тут на арену вышел лидер. Мистер Шарп взял первую долю — 40 тысяч акций — и выбросил ее на рынок. Результат был ужасающим. Рынок завертелся, как сумасшедший. Акции, которые после продаж за 72,75 закрылись на отметке 71,875, упали до 54. Газеты писали, что скупка провалилась: «сквиз» закончился. Той ночью сотни людей видели страшные сны. Многие не спали вообще.

На следующий день Шарп пачками вбросил на рынок еще 50 тысяч бумаг. Котировки упали до 41,25 доллара. Такой обвал был беспрецедентным! Уолл-стрит задрожала. Биржа будто спрашивала себя: не находится ли она на грани обвала, которому суждено стать историческим?

Гринбаум бросился в офис Шарпа. Катастрофа придала ему смелости, он был готов на все. Червяк с Уолл-стрит всегда извивается, если рынок ведет себя плохо.

— Что случилось? — злобно прокричал он. — Что ты делаешь со скипидарными?

Шарп посмотрел ему прямо в глаза. Его голос не дрогнул.

— Кто-то нас распродает. Кто именно, я пока не знаю, но хотел бы знать. Я побоялся, что мне придется купить более 100 тысяч акций. Поэтому и продал столько, сколько смог. Я выбросил на рынок большинство акций пула. Если бы не тот дополнительный груз, который мне пришлось принять в районе 60-62 доллара, скипидарные были бы сейчас на отметке 85 или 90 доллара. Приходи на следующей неделе, Гринбаум. И будь спокоен. Ты помнишь, чтобы я когда-нибудь провалился? Так что до свидания. И не повышай на меня голос.

— Это зашло слишком далеко, — горячился Гринбаум. — Ты должен за все ответить. Ей-богу, я...

— Не заводись, — отчеканил мистер Шарп. — И до свидания, Гринбаум. Побереги свои нервы.

Шарп вновь забегал по офису, словно тигр в клетке. Его личный секретарь, весьма крепкий мужчина, появился как по мановению волшебной палочки. Он мягко, но настойчиво сказал: «Вот сюда, мистер Гринбаум», и выпроводил онемевшего создателя трастов из офиса. Когда секретарь вернулся, Шарп сказал ему: «Нет смысла обвинять этих ребят в нарушении уговора. Они все будут отрицать».

На следующий день недрогнувший рукой Шарп просто вылил оставшиеся 25 тысяч акций на биржу — как воду из кувшина выливают в чашку. «Медведи» поняли это по-своему. Телеграфная лента была прямолинейна: «Это не что иное, как экстренная внутрикорпоративная распродажа, принимающая все более опасный и угрожающий характер по мере понижения цены. Только Богу известно, когда это закончится. К сожалению, телефонной связи с Создателем у нас нет».

Все начали продавать. К тому же пошел слух, будто суд арестовал компанию за грубое нарушение антитрастового закона и назначил временного управляющего. Продав последние акции фонда, мистер Шарп выкупил 2800 акций, которые он продал на уровне 72 долларов, по 22 доллара за штуку. Прибыль за эту маленькую «сделку» составила 140 тысяч долларов.

За пятнадцать торговых часов скипидарные акции упали в цене на 15 долларов. Это означало падение рыночной капитализации компании на 15 миллионов долларов. Самоуважение некоторых из членов пула несло еще большие убытки.

Шарп уведомил своих партнеров о том, что пул полностью реализован — иными словами, продан. Он пригласил их в свой офис в понедельник (а дело было в четверг) к одиннадцати часам утра. В этот день, пояснил он, у него будут все чеки и бухгалтерские расчеты. Он отказался встречаться с Гринбаумом, Вехслером, Земаном, Шафраном и другими, кто искал способ спасти свою репутацию после крушения скипидарных акций ранее назначенного срока. Плечистый личный секретарь сказал им, что мистер Шарп уехал из города. Он был очень вежливым человеком, этот секретарь. А кроме того, боксером-любителем высокого класса.

После неудачных попыток отыскать Шарпа в порядке самозащиты они поспешно организовали новый пул и начали размещать поддерживающие цену заказы. В тот и следующий день членам «Шкурдиката» пришлось принять на себя огромное количество акций, чтобы предотвратить еще больший крах. На руках у них оказалось более 50 тысяч акций. Однако цена на них составляла около 26-28 долларов. Малейшая попытка продать их привела бы к очередной панике вокруг скипидарных.

Они встретились с Шарпом в понедельник. Вопреки обыкновению, его речь была продолжительной. Заранее он прислал каждому из них конверт, содержавший чек и отчет. А теперь серьезным тоном произнес:

— Джентльмены и Гринбаум! Все вы знаете, что я сделал для поднятия цены скипидарных акций. Однако в районе 62 долларов за штуку я начал сталкиваться с продажами акций, которые я не контролировал.

Я знал, что ни у кого из вас, конечно, не было акций для продажи. Все вы торжественно пообещали мне не продавать ничего сами — только через меня. Но акции продолжали откуда-то вытекать. Даже при том, что продавцы вынуждены были одалживать их, чтобы оформить «короткие» продажи.

Я заподозрил, что столкнулся с серьезным рыночным предложением. В таких случаях всегда лучше действовать быстро. Поэтому после того, как биржевые игроки закрыли свои реальные «короткие» позиции, я продал наши акции. Средняя цена продажи составила 40 долларов. Если бы не было этих таинственных продаж, я мог бы выручить за каждую акцию по 80 долларов. После вычета комиссий и других накладных расходов на содержание пула я обнаружил, что наш чистый доход составил 9 пунктов — 1 029 600 долларов. Из них 25 процентов — 250 тысяч — переходят ко мне в соответствии с нашим соглашением.