Внутренний СССР - Форд и Сталин: О том, как жить по-человечески

[243]В сборнике “Сталин в жизни” (редактор-составитель Е.Гусляров, «Олма-Пресс», Москва, 2003 г., стр. 164) приводится следующее свидетельство о реакции зала на чтение “Письма к съезду”:

«При чтении завещания в зале вдруг раздалась чья-то громкая реплика:

— Ничего, нас грубостью не испугаешь, вся наша партия грубая, пролетарская…

Брусенцов В. Ленин // Простор. 1993. № 11. С. 154»

[244]Это была одна из причин, почему перспектива победы революции под лозунгами социализма не воспринималась правящими классами России в качестве реальной перспективы.

[245]См. об этих разногласиях учебники “Истории КПСС” советской эпохи, работы В.И.Ленина и Л.Д.Бронштейна (Троцкого), относящиеся к проблематике послереволюционного периода, гражданской войны и начала социалистического строительства в СССР.

[246]Социализм и коммунизм в XIX — начале ХХ века пропагандировался как идеал по сути общества праведного общежития. Зная современное ему общество и прожекты социалистического переустройства, которые были популярны в среде оторвавшейся от жизни левой интеллигенции тех лет, историк В.О.Ключевский ещё в конце XIX века охарактеризовал перспективы перехода России к социализму в конце XIX — начале ХХ века одной фразой, ключевой к пониманию послереволюционных десятилетий реального и мнимого социалистического строительства: «Общество праведного общежития, составленное из негодяев». Понятно, что насаждение форм социалистической организации жизни в таком обществе будет тем более бедственной, чем более упорны негодяи в своём негодяйстве, что и подтвердила история СССР.

[247]В результате такого рода действий в 1918 г. германской социал-демократии — в 1933 г. к власти пришёл А.Гитлер во главе национал-социалистической немецкой рабочей партии (НСДАП — по первым буквам соответствующих немецких слов).

[248]А для того, чтобы избежать крови в истории России в первой половине ХХ века, необходимо было во второй половине XIX века самим выработать альтернативу глобальной значимости марксистскому сценарию мировой социалистической революции. Для этого необходимо было переосмыслить историю человечества и историю многонациональной Русской региональной цивилизации в нём, и, изменив своё отношение к «священным писаниям», преодолеть идеалистический атеизм исторически сложившихся религиозных культов, извращающих представления людей о Боге, о взаимоотношениях всех и каждого с Богом и о Божием Промысле, и материалистический атеизм науки, отрицающий бытие Бога. Только в этом случае начала бы формироваться новая культура на основе веры Богу по совести и осмысленного по жизни внеритуального диалога с Ним каждого. Но российская интеллигенция оказалась не способной решить эту задачу заблаговременно. Вследствие этого альтернативная возможность развития без внешних войн, революций, гражданской войны и злоупотреблений властью в послереволюционные годы была упущена.

[249]Соответственно такому пониманию причинно-следственных обусловленностей в жизни общества, Великая Октябрьская социалистическая революция в России, как и всякая реформа, пришлась примерно на середину интервала между двумя рубежами переосмысления политически активной частью общества своего прошлого, своих перспектив и прошлого и перспектив человечества в целом.

[250]Этот вакуум устремлённости в светлое будущее XIX веком в культуре России был унаследован от более древних времён. Так К.Валишевский, анализируя эпоху, предшествующую царствованию Ивана Грозного, и само его царствование, в своей книге “Иван Грозный” (Москва, «ИКПА», 1989 г., репринтное воспроизведение издания 1912 г.) отмечает, что русскому искусству (тогда основными его видами было декоративно-прикладное и архитектура, а не жанры, ориентированные на заполнение досуга, как ныне) было свойственно подражание всем окружающим культурам и аккумуляция в себе самых разнородных заимствований извне.

Исследователи (отечественные и зарубежные), которые приходили к выявлению этого факта, либо оставляли его без комментариев, сообщая о нём как об исторически объективной данности; либо делали на основании его вывод о творческом бесплодии Русского духа или подразумевали этот вывод в умолчаниях.

Хотя мы сослались только на К.Валишевского, который сообщает такого рода мнения о культуре России, относящие исключительно к эпохе Ивана Грозного, но такого рода мнений, относящихся ко всем без исключения периодам в истории России, — много. А на основании вывода о творческом бесплодии Русского духа и соответствующей фактологии, иллюстрирующей прямые и опосредованные заимствования, зарубежные и отечественные политологи всех веков громоздили доктрины: зарубежные — на тему, как им завоевать и колонизовать Россию; а отечественные — на тему, как им повыгоднее для себя продать Родину якобы передовым во всех отношениях иностранцам. Так, что в русле этой глобальной традиции политологической культурологии горбачёвская перестройка и последующие прозападные пробуржуазные реформы ничего нового не представляют.

В действительности же на протяжении всей памятной истории Русской многонациональной цивилизации то, что исследователи культуры России определили как подражательство всем и аккумуляция в своей культуре разнородных заимствований при собственном якобы творческом бесплодии в прошлые эпохи и в настоящем, — представляет собой одну из сторон творчества многонационального Русского духа в деле строительства глобальной цивилизации и её культуры, объемлющей все национальные культуры. Это — прошлая история глобализации по-русски, а не по-библейски.

То обстоятельство, что в прошлом было мало в этом потоке интеграции и синтеза в своей культуре достижений других национальных культур, — это особенность исторического развития многонациональной Русской региональной цивилизации под гнётом Библии, которую воспринять — восприняли, но переосмыслить — не переосмыслили.

Вследствие этого формально православным русским на протяжении всей истории было свойственно двоеверие, которое и отличало православное вероисповедание в России ото всех зарубежных христианских вероисповеданий: католичества, протестантизма во всех его модификациях и остальных автокефальных православных церквей. От этого двоеверия были свободны разве что психологически раздавленные Библией представители церковной иерархии.

В православном же народе двоеверие господствовало в прошлом и продолжает господствовать ныне. И выражается оно в самых разнообразных жизненных явлениях, начиная с того, что на протяжении всей истории цивилизация России не знала внутренних межконфессиональных войн с религиозной мотивацией (церковный раскол на никониан и старообрядцев это — внутренне дело библейского “православия”), а “православные” и инаковерующие жили мирно в одних и тех же регионах и совместно работали на общее благо, и кончая тем, что, освящая усадьбу православного крестьянина, поп не совался освящать его баню, которая была не только местом помывки тела, но и местом отправления древних ритуалов язычества и всевозможных беспочвенных суеверий, а в баню православные ходили, предварительно сняв нательный крест, чтобы не отпугивать им духов. Да и в современности в творчестве художников, объявляющих себя православными, достаточно часто можно встретить воспевание и выражение Русского язычества.