Внутренний СССР - Форд и Сталин: О том, как жить по-человечески

Это очковтирательство и шарлатанство в исторически сложившейся культуре поставлено на профессионально-корпоративной мафиозной основе и во многих случаях уже не являются искренним заблуждением экономистов и социологов [58]— академиков, членкоров, докторов, профессоров, кандидатов, доцентов, учёных и преподавателей рангом помельче, — а является прямым выражением их паразитического рвачества и злонравной продажности (готовности подвести «научно-теоретическую базу» под всякий социальный заказ тех, кто платит деньги, и готовности преподавать в школах и вузах под видом достоверного знания подрастающим поколениям всё, что закажут) .

ДЕСЯТОЕ. Глобализация, альтернативная библейской — рабовладельческой ростовщической, — исключающая катастрофу культуры нынешней цивилизации и падение народов в дикость, подобную прорисовками американских фильмов-кошмаров «о будущем», невозможна без определённого разрешения проблемы организации управления саморегуляцией глобальной производственно-потребительской системой в интересах обеспечения человечного достоинства всех людей.

Таковы десять заповедей для оценки всей экономической публицистики и науки. Такова же и аксиоматика экономической науки, имеющей в наши дни право на существование и дальнейшее развитие.

Памятуя о них, вернёмся ко взглядам Г.Форда на организацию производства и распределения продукции и услуг в обществе.

Существо основного экономического закона капитализма И.В.Сталин определил так:

«Главные черты и требования основного экономического закона современного капитализма можно было бы сформулировать примерно таким образом: обеспечение максимальной капиталистической прибыли путем эксплуатации, разорения и обнищания большинства населения данной страны, путем закабаления и систематического ограбления народов других стран, особенно отсталых стран, наконец, путем войн и милитаризации народного хозяйства, используемых для обеспечения наивысших прибылей» (“Экономические проблемы социализма в СССР”, “Замечания по экономическим вопросам, связанным с ноябрьской дискуссией 1951 года”, раздел 7. “Вопрос об основных экономических законах капитализма и социализма” [59]).

Хотя население стран «золотого миллиарда» в наши дни нищим не назовёшь (оно закормлено до невменяемости за счёт глобального перераспределения надгосударственной банковской корпорацией ростовщического дохода и заведомо неоплатных долгов), — но для капитализма евро-американского образца стремление к получению максимума прибыли характерно и в наши дни [60].

Однако на первых же страницах книги Г.Форда “Моя жизнь, мои достижения” читаем:

«Если бы я преследовал только своекорыстные цели, мне не было бы нужды стремиться к изменению установившихся методов. Если бы я думал только о стяжании, нынешняя система оказалась бы для меня превосходной: она в преизбытке снабжает меня деньгами. Но я помню о долге служения. Нынешняя система не даёт высшей меры производительности, ибо способствует расточению во всех его видах; у множества людей она отнимает продукт их труда. Она лишена плана. Всё зависит от степени планомерности и целесообразности(выделено нами при цитировании)» (Введение. “Моя руководящая идея”).

Из этого можно понять, что Г.Форд как человек и как частный предприниматель не соответствует типу частного предпринимателя, качества которого легли в основу определения основного экономического закона капитализма евро-американского типа, поскольку Г.Форд ясно и однозначно выражает своё отрицательное отношение к стяжанию — т.е. к достижению максимума прибыли в бизнесе и её присвоению в частном порядке (об этом речь пойдёт далее) как к цели деятельности всякого «нормального человека» в обществе. Г.Форд не приемлет и исторически сложившийся к его времени капитализм как систему и противопоставляет господствующему в нём своекорыстному стяжанию норму поведения в обществе всех и каждого — СЛУЖЕНИЕ своею деятельностью другим людям, обществу.

Однако, в отличие от истинных марксистов — антикапиталистов, Г.Форд не революционер, не ниспровергатель исторически сложившегося общественно-экономического устройства, а преобразователь. Причём преобразователь, отвергающий насилие как способ осуществления общественного прогресса . Он учитель: то, что он узнал и понял об организации производства и распределения в обществе, то что он понял в политике в целом (включая и глобальную политику [61]) — он добросовестно описал в своих книгах [62], дабы другие, — так же, как и он, творчески относясь к жизни, к имеющимся и возникающим в ней проблемам, — могли воспользоваться его знаниями и практическими наработками ко благу современников и будущих поколений.

Но прежде, чем продолжить цитирование книги Г.Форда “Моя жизнь, мои достижения”, дабы понять глубину сказанного им по существу, сделаем небольшое отступление в область правоведения и законоведения (это не одно и то же).

Право — это открытая возможность делать что-либо, будучи гарантированным от наносящего ущерб воздаяния за содеянное.

В Русском миропонимании понятия «право» и «праведность» взаимосвязанные, а соответствующие слова — однокоренные. Вследствие этого право выражает объективную праведность, предопределённую Богом, и как следствие право — выше принятого государственностью закона, который может выражать в жизни общества и неправедность . Утверждение о том, что «Право» и «Закон» синонимы проистекает из злонравия и представляет собой навязывание обществу смешения понятий с целью подмены права .

Соответственно, если вести освещение вопросов в системе мышления, в которой вопреки этому «Право» и «Закон» — синонимы, то в жизни общества необходимо разделять две категории прав:

· права объективные, дарованные Свыше человеку и человечеству, и первое из них объемлющее все прочие, — право всякого человека быть наместником Божиим на Земле по совести в согласии со смыслом Откровений [63];

· «права» субъективные, учреждаемые в общественной жизни самими её участниками по их нравственно обусловленному произволу, который может выражать как праведность, так и несправедливость.

Вследствие этого в обществе возможны и реально имеют место конфликты между правами объективными, в следовании которым находит свое выражение Божий Промысел, и «правами» субъективными в случаях, когда творцы законов, их толкователи и исполнители пытаются своею отсебятиной воспрепятствовать осуществлению Промысла. В такого рода ситуациях Право выше закона, о чём издревле гласит Русская пословица: «Богу не грешен — царю не виновен» — такой подход качественно отличается от канонически новозаветной нравственной раздвоенности «богу — богово, Кесарю — кесарево» [64].