Лев Ганкин - Хождение по звукам

«– У меня всегда было плохо с проявлениями нежности. – Она касается губами моего плеча.

Вы слышали? У нее всегда было плохо с проявлениями нежности. Для меня это серьезная проблема, как и для любого мужчины, в чувствительном возрасте слушавшего «The Look of Love» Дасти Спрингфилд. Я ведь представлял себе, что так оно все и будет, когда я женюсь (тогда я называл это «женюсь» – сейчас использую выражения «поселиться вместе» или «поладить»). Я представлял себе сексуальную женщину с сексуальным голосом и обильным сексуальным макияжем, всеми своими порами излучающую преданность мне.»

«The Look of Love», песня, которую вспоминает герой Ника Хорнби, – это уже 1967 год; сочинил ее легендарный Берт Бакарак в соавторстве с его постоянным партнером Хэлом Дэвидом, а предназначалась она для фильма «Казино Рояль» – не официальной части бондианы, а скорее своего рода пародии на шпионские детективы с Джеймсом Бондом. В Англии трек даже не выпустили на сингле, что не помешало ему стать одной из самых любимых и узнаваемых композиций в репертуаре Спрингфилд. «Я попросил Дасти спеть эту вещь в как можно более сексуальной манере», – рассказывал Бакарак; впоследствии, правда, Спрингфилд не была в восторге от собственного исполнения, признавшись, что переписывать вокал пришлось несколько раз, поскольку дело происходило в 10 часов утра и чувствовала она себя не очень здорово.

Впрочем, два года спустя, на великом альбоме «Dusty in Memphis» Спрингфилд без обиняков споет следующие строчки: «Немного любви ранним утром намного лучше, чем чашка кофе», – и любовь в этом контексте, разумеется, подразумевала не совместный просмотр утреннего шоу по телевизору. Это тоже к вопросу о пресловутой шестидесятнической наивности – да, Дасти, конечно, прославилась еще в начале десятилетия, до сексуальной революции, но откровенных разговоров о сексе и телесности никогда не стеснялась, даже совершив одной из первых поп-звезд своего рода частичный каминг-аут: в 1970-м она рассказала в интервью, что одинаково способна влюбиться и в мальчиков, и в девочек. До широко растиражированных откровений, например, Дэвида Боуи на тот момент оставалось еще целых два года – заявление певицы произвело фурор и побудило печально известные британские таблоиды отныне и далее постоянно копаться в ее грязном белье.

Однако с Великобританией ее в те годы уже мало что связывало – Дасти и раньше была очарована американской культурой, а в конце 1960-х рискнула и поехала записывать свой очередной диск в США, в город Мемфис, в, можно сказать, мекку музыки соул. В итоге на свет появилось более десятка нетленок, собранных на пластинке «Dusty in Memphis», и, конечно, самая знаменитая из всех – композиция «Son of a Preacher Man».

Поначалу эту вещь предлагали Арете Франклин, та отказалась, и в итоге ее спела Дасти Спрингфилд – правда, и Арета таки запишет свою версию уже спустя несколько лет. Надо сказать, что роман Дасти с американской музыкой начался не в 1969-м, а значительно раньше – она гастролировала по США еще со своей ранней группой Springfields и именно тогда влюбилась в соул-звучание, после чего стала по возвращении домой всячески раскручивать его у себя на родине. В частности, Дасти вела несколько эфиров программы «Ready Steady Go» на британском телевидении, куда приглашала артистов лейбла Motown и пела вместе с ними: единственная белая певица – причем блондинка! – на сцене с негритянскими девичьими группами. Эфиры Спрингфилд считаются одной из предпосылок к появлению так называемого «северного соула» (Northern Soul): интересного феномена попадания малоизвестных и малотиражных американских соул-сорокапяток на британский рынок – там они становились популярными саундтреками для дискотек в клубах и танцевальных залах, а затем превращались в коллекционные редкости; в значительной степени именно из северного соула через пару десятилетий вырастет мощная британская электронная сцена – эйсид-хаус, рейв и так далее.

И саму Дасти постоянно тянуло в соул – другое дело, что в Британии у нее не было возможности по-настоящему нырнуть в этот импортный стиль с головой и приходилось заниматься большей частью белой поп-музыкой, а вот в Мемфисе звезды сошлись, Спрингфилд попала под крыло продюсера Джерри Векслера с фирмы Atlantic и не сразу, но сумела записать ту пластинку, которая, она чувствовала, всегда была у нее где-то внутри, но лишь теперь наконец могла быть реализована и выпущена в свет.

В ранней карьере Спрингфилд был эпизод, ярко продемонстрировавший ее взгляды на жизнь и на расовое равноправие – когда еще в конце 1964-го Дасти ездила на гастроли в Южноафриканскую Республику, то решительно отказалась поддерживать сегрегацию и выступать исключительно перед белой публикой, а настояла на том, что будет петь для смешанной аудитории. Впрочем, во времена апартеида такое долго продолжаться не могло, и в самом начале гастрольного тура местные власти сначала ненадолго поместили певицу под домашний арест, а потом и просто выслали из страны. Одна из возлюбленных Спрингфилд, Норма Танега, сама певица, причем смешанной расы, позже вспоминала о вечной жизненной неустроенности своей подруги: она хотела быть гетеросексуальной – но не была таковой, она хотела жить жизнью порядочной католички – но не могла, она мечтала родиться чернокожей – но родилась белой. И это тот подтекст, который нельзя не учитывать, когда мы слушаем песни Дасти Спрингфилд и наслаждаемся ими – возможно, 1960-е и были наивным десятилетием, но эта девушка много знала о несправедливости, которая бывает в человеческой жизни, и не понаслышке, а на собственном опыте. И та страсть, с которой Дасти, по воспоминаниям Саймона Непера-Белла, пела самый зряшный поп-хит – а она ведь сама называла свой шлягер «You Don’t Have to Say You Love Me» «дешевым сентиментальным старьем», – та страсть, с которой она пела в том числе и песни с альбома «Dusty in Memphis», как кажется, происходила именно отсюда: от ощущения невозможности, недостижимости идеала, от осознания того, что ее жизнь никогда не сложится так, как ей бы самой мечталось.

Между прочим, вокал для альбома «Dusty in Memphis» был записан вовсе не в Мемфисе – точнее, Дасти спела там все, что нужно, но, как признавалась сама, чувствовала такое давление всей ситуации: белокожая, светловолосая английская девушка на родине афроамериканского соула, в студии, где работали ее кумиры, – что не могла расслабиться, была недовольна результатом и убедила продюсера Джерри Векслера подождать накладывать вокал на инструментальные треки, а использовать вместо этого новые варианты, которые она привезет попозже. Попутно, кстати, Дасти продала Векслеру группу Led Zeppelin, не имевшую тогда контракта с американским лейблом, – певица сообщила продюсеру с фирмы Atlantic, что это самая горячая и модная новая рок-музыка в Англии, тот поверил ей на слово и, не слышав ни ноты в исполнении музыкантов, поставил свою подпись под контрактом на 200 тысяч долларов. Так Спрингфилд отплатила одному из участников Led Zeppelin, бас-гитаристу Джону Полу Джонсу, за то, что тот неоднократно подыгрывал ей на записях ее песен.