Андрей Тропилло - Короткие истории об интересных случаях из жизни Андрея Тропилло рассказанные им самим

Ван Гог Винсент, картина «Выпивающие»

Но ещё хуже сосуды у анонимных алкоголиков, которые бросили пить навсегда и ни капли больше не употребляют в страхе сорваться в штопор. Но всё же недавно я чуть не помер. Ехал к Лёше Супалову — он дизайнер из Архангельска, мы с ним делали графические материалы к моему бенефису на 66 лет. Подъезжаю к его дому, и, чувствую — запарковаться не могу. Сузилось поле зрения, и я потерял ощущение своих габаритов: не могу объективно оценить, сколько до ближайшей машины — пол метра или три. Я на всякий случай спрыгнул на землю, чувствую, земля из-под ног выезжает. Все меня сторонятся, объезжают, но поставить машину мне никак, а тут рядом аптека.

На земле мне стало чуть легче, видимо, кислородное голодание немного унял. Включил аварийные огни, побрёл в аптеку скорую вызывать. Захожу, меряю давление — для меня большое — 180 на 100, попросил вызвать скорую. И фармацевт отговорила меня это делать. Она пять лет работала фельдшером на скорой, и сказала, что у них есть именно то, что даёт скорая. «Ничего кроме них вам не дадут сто пудов, так что тридцать два рубля, пожалуйста, и в кулере вода. Пойдите, пройдите обследование в поликлинику».

Две таблетки — сосудорасширяющую и снижающую давление принял, и вроде как стало получше, но я позвонил своему приятелю, который обеспечивает стентами из Америки для коронарного стентирования тридцать процентов российского здравоохранения. У него везде связи, и он посоветовал мне проверить сосуды, дал адрес. Так меня принимали только в Королевской больнице в Швеции. Один меряет давление, другой делает ультразвуковую допплерографию сосудов, третий готовит дуплексное сканирование сосудов головы и шеи, и они выясняют, что сосуды у меня в полном порядке. Наверное, в машине было слишком мало кислорода. Но, после сорока лет действительно нужно пятьдесят граммов в день крепкого алкоголя хочешь-не-хочешь, чтобы сосуды не заросли холестериновыми бляшками.

У нас музыканты делятся на две категории: алкоголики и пьяницы — третьих не бывает. Алкоголики хуже, потому что они уходят в запой, пропускают репетиции, доверия к ним мало. Другое дело пьяницы: они всегда в тонусе, в приподнятом настроении, могут пить, а могут не пить, и пьют только для удовольствия, а не чтобы жить. Я вчера купил маленькую 350 граммов. Выпил половину — 180 граммов — это моя доза. А в нашем кругу есть музыкант Евгений Маргулис, который славится тем, что его не перепить. Этот человек может принять единовременно на грудь до полутора литров крепкого алкоголя и будет прекрасно играть на гитаре, разговаривать. Калёный человек. Он играл в Машине Времени ещё в самом начале, во времена «Маленького Принца» вместе с Сергеем Кавагоэ — красавцем японского происхождения, который уехал в Канаду, не пил алкоголь, а недавно умер. В ванной ему стало плохо, и он утонул.

Сергей Богаев

У меня в студии работал Сергей Богаев, который как гитарист крыл здесь всех, как бык овцу. Он хоть и играл криво-косо, но очень по-своему. От него произошла немецкая группа «Раммштайн». Когда рухнула стена, мы в первый раз поехали с группой «Время Любить» в Германию, я взял с собой все альбомы «Облачного Края». Жили мы в Восточной части на квартире с двумя ребятами. Они ходили с бритвами в ушах а-ля панки, а мы приехали такие вылизанные, хорошенькие, но на самом деле панками были мы, а они лишь демонстрировали атрибуты и, в последствии образовали группу «Раммштайн». В то время они назывались иначе, и мы играли с ними концерт в Потсдаме во дворце, в котором подписывались документы между Кремлём и Рейхстагом.

Там было всё сломано, а в огромном партере свалены покрышки, в которых люди еблись, курили, кололись и пили. Немецкая полиция сидела на жопе ровно, и, если только когда то-то падал куда-то, его аккуратно под ручки увозили в больницу. И здесь и там — демократия была со всех сторон: мир, дружба, жвачка, анаша. Там было много групп, кроме тех ребят, что потом образовали самую известную немецкую рок-группу.

Рамштайн в молодости

Поскольку мы жили вместе, я подарил им все пластинки OK, и в первом их альбоме можно услышать цельнотянутый «Облачный Край», сыгранный на электронных инструментах. Богаев об этом знал, но реакция его не была радостной, скорее, его это даже немного обижало. Он был сложным человеком. По интернету гуляют его воспоминания о том, как я выгонял его из студии на улицу. Но мало кто знает, как Богаев умел мочиться в пивную бутылку, не пролив, при этом, на сторону ни одной капли. Я когда-то попробовал так — у меня ничего не получилось, и я обоссал всё вокруг себя.

Бывало, садится Сергей работать и ставит перед собой сумку пива. Гитару пока снимешь, распутаешь провод, поставишь — неровен час не успеешь добежать. Поэтому Сергей научился попадать в горло бутылки самым филигранным образом. Он опустошал бутылку, потом наполнял её мочой, закрывал пробкой, чтобы она не воняла, и ставил на полку рядом с пультом. А потом он ложился спать, а на полке оставалась ровная батарея этикетками вперёд.

Сергей был непревзойдённым рассказчиком. Была история, как его сосед по дому в Архангельске — правильный коммунист очень любил громко слушать музыку. И Сергей часто ссылался на него, когда приходили соседи ругаться в разгар записи песен. Говорил им:

— Смотрите, наш с вами сосед — начальник поезда, уважаемый человек — вы же слышите, как он слушает музыку — так ведь и надо, это же музыка!

А потом выяснилось, что музыку сосед врубал громко, чтобы заглушить звук топора, которым он расчленял своих жертв. Он заманивал к себе девушек и убивал их под музыку. Потом нёс на работу, привязывал за ноги к поезду, и они волочились за ним по шпалам разбиваясь до неузнаваемости. Он отрезал им ступни и приносил их домой, хранил их на балконе в снегу.

Алексей Хвостенко

Однажды Аквариум впервые пригласили выступить на ленинградское радио — сам главный редактор Вячеслав Соловьёв. Боря спел «Город золотой», и ничтоже сумняшеся сказал, что это его слова и музыка. Но когда мне, как директору группы пришлось подписывать рапортичку, я увидел авторство БГ и сказал Соловьёву, что это неправда и что текст Анри Волхонского, а музыка Хвостенко.