Рудольф Итс - Века и поколения: Этнографические этюды

© Издательство «Мысль». 1976

© Лениздат. 1986

Я — этнограф. Подобно геологам, мы появляемся в самых отдаленных уголках земли, в тайге или пустыне. Люди, как правило, знают, что нужно геологам; но что надо этнографам? Геологи чаще ездят туда, где нет людей; мы, этнографы, — к людям. Для чего?

Изучать историю и быт иных народов, ради того чтобы ценить творчество человека и уважать его независимо от цвета кожи или расы; знать иные обычаи, церемонии и верования, иной язык и иные легенды; быть все время в пути, в поиске, каждый день обретать новых друзей — таков наш завидный удел.

Наша специальность — одна из самых гуманных. Наши исследования проводятся людьми и ради людей. Встречи на этнографической дороге дают возможность в таком, казалось бы, привычном мире увидеть образы, рожденные жизнью и фантазией другого народа.

Иные, чаще всего необычные, образы обогащают и украшают мир. Вспоминаю ночевку на берегу таежного озера. Мои проводники уже спят, а я долго ворочаюсь в спальном мешке, брошенном на влажную от ночной росы землю. Из-за вершин длинноствольных сосен вылезает луна. Я смотрю на темные очертания ее поверхности, и на память приходит только что услышанная кетская легенда.

«Давным-давно пошла девушка по воду, увидела в воде отражение месяца и засмеялась: „Что ты, бездельник, здесь делаешь?“ Рассердился месяц, стал тянуть ее к себе, но девушка схватилась за куст и продолжала смеяться. Ухнул месяц, поднатужился и утащил к себе девушку с ведром и кустом».

Я смотрю из спального мешка в небо. Луна на ущербе, и в ее очертаниях не видно уже ведра, но еще можно различить девушку и раскидистый тальник.

У других народов лунные очертания рождают иные образы, и согласись, читатель, что узнать эти образы, а через них познать нечто новое, испытать радость открытия — стоящее дело. Это все равно как встреча с интересным человеком, когда ты сам узнаешь новое и делишься своими знаниями. Этнографическая работа немыслима без постоянного общения с людьми.

Белокаменная трапезная тускло освещается жировыми светильниками. Жирная копоть оседает на сводах и густым налетом покрывает яркие краски и золотые оправы икон.

Обеденный час. Отталкивая друг друга, бояре грудятся у того края стола, который ближе всего к великокняжескому месту. Крик, спор, ругань.

— Мы первые, наши отцы и деды ведут колено от самого Рюрика, — шумно басит моложавый боярин и, выставив вперед окладистую бороду, теснит других…

— Мы Белозерские!.. Мы Шуйские!.. Мы Мосальские!..

Несколько веков назад на Руси, как и в других странах, феодальная родословная определяла место человека на ступенях классового общества.

Родословная на заре классового общества, да и позднее, стала принадлежностью и привилегией аристократии, хотя на протяжении сотен тысяч лет доклассовой истории земли она определяла принадлежность к тому или иному роду и поэтому была необходимостью для человека. Не было и не могло быть человека вне общества, вне социального коллектива, а этот коллектив первоначально основывался на родовых связях.

Когда-то русские бояре доказывали свое право на первородство ссылками на происхождение от первых князей, а совсем недавно в загадочном пригималайском районе, известном как «таинственная страна независимых носу», часто можно было наблюдать такую картину…

По извилистой горной тропе едет всадник. Тюрбан на голове закручен. Конец полотна выступает наподобие рога, шерстяная накидка-чарва перехвачена кожаными завязками на груди. Под накидкой рука сжимает короткоствольную винтовку, в левой руке повод. Низкорослая лошадка легко берет уклон за уклоном и вдруг резко останавливается, трясет гривой. Впереди, метрах в двухстах — двухстах пятидесяти, тропа уходит за выступ скалы. Всадник насторожился, прислушался. Из-за поворота раздалось ржание и через мгновение появился встречный. На нем такой же тюрбан и чарва. Всадники, осторожно освобождая винтовки из-под складок накидки, медленно приближаются друг к другу. И как только расстояние уменьшается, они одновременно задают один и тот же вопрос: «Какой твой род?» И, как это бывало нередко, услышав ответ, оба вскидывают винтовки, и горы эхом отвечают на прозвучавшие выстрелы.

Всадники принадлежали к родам, которые уже шестьсот лет состоят в кровной вражде. Носу с рождением получал два имени: личное — оно могло меняться от случая к случаю — и неизменное родовое имя. С родовым именем он приобретал всех друзей рода и сородичей и всех их врагов. Одним он должен был помогать всегда, другим — мстить, как делали его отец, отец его отца и все прежние поколения.

Представители человеческого рода имели и имеют объективные этнические различия, отразившиеся в их физическом облике, культуре, языке, обычаях. В науке группы людей, осознающих общее происхождение, обладающих общей культурой и единым языком, называют по-гречески этносами. Чаще всего понятие «этнос» ассоциируется с привычным для нас понятием «народ», и наука об этносах — этнография также нередко понимается как наука о народах. Большой ошибки в подобном толковании непривычного иноязычного термина «этнос» нет, хотя этнографы называют этносами и племена, и народности, и нации, то есть самые различные по масштабам группы людей. Интересно, что древние греки, подарившие науке многие термины, этносами называли только негреческие племена и народы, употребляя для обозначения различных групп греков либо территориальное имя «спартанцы», «афиняне» и т. п., либо общий термин «демос» — народ.

Все этносы имели и имеют историю своего возникновения, развития и преобразования — племен в народы, народов в нации. Эта история называется этнической историей мира. Этническая история включает этногенез, то есть происхождение народов.

Этнография изучает этносы, их историю и особенности их культуры и быта, отличающие один этнос от другого.

Человек, выйдя из царства природы, стремился познать ее и подчинить своей воле. Такое стремление породило как реальные, так и фантастические представления о происходящем вокруг, а вслед за ними науку и ее антипод — религию. Человек осмыслял и переосмыслял окружающий мир природы и общества и пытался понять и познать самого себя и коллектив себе подобных.

Взгляды и представления, рожденные в одной группе людей, различными путями переходили к другой, создавая общий фундамент наук, получивших название естественных и социальных. Первые изучали природу и ее явления, вторые — человека и созданное им общество.