Сергей Токарев - Календарные обряды и обычаи в странах зарубежной Европы. Весенние праздники. XIX - начало XX в.

Ритуальным карнавальным кушаньем были и мучные блюда различных видов: блины (crêpes), оладьи (bognets или bugnes), вафли (gaufres), а также макаронные изделия. Их пекли в «жирный вторник» или же в другой, утвержденный традицией день карнавала. Приготовленные из главных продуктов крестьянского хозяйства — муки, молока и яиц — эти кулинарные изделия должны были обеспечить изобилие не только этих припасов, но и всего крестьянского хозяйства. Иногда первый блин давали курам, чтобы они неслись круглый год.

Блины были обязательным ритуальным кушаньем не во всей Франции, а лишь в ее северной части. В зоне, расположенной южнее, охватывающей центральную, восточную и западную области Франции, ритуальными кушаньем считались оладьи. {122} 122 Ibid., p. 1129–1130. В наши дни блины и оладьи пекут лишь по давно установившейся традиции как лакомство, ритуальное же их значение забыто.

Обычно блины и оладьи семья ест во время вечерней трапезы, но в некоторых областях дожил до наших дней обычай: утром в «пепельную среду» все отправляются на площадь, чтобы там жарить и есть блины. Устраиваются своеобразные игры: молодые люди поочередно должны показать свое умение и ловкость, перевернуть блин, подкинув его на сковороде. Зрители поздравляют удачников, гикание и смех раздаются в случае неудачи.

Подобные сцены, главными участниками которых являются дети, можно видеть в дни карнавала или в «пепельную среду» и на парижских улицах.

В южных провинциях Франции, где в хозяйстве роль зерновых культур незначительна, не было традиции готовить мучные блюда для карнавальной трапезы. Соус же или «масло» из чеснока, особенно ценимого здесь как апотропейное средство, были непременной принадлежностью праздничного стола.

Обязательными для праздничного стола были также различного рода омлеты, приготовленные из яиц, считавшихся символом плодородия и изобилия.

Кроме отмеченных основных ритуальных блюд, в некоторых областях предпочитали особые местные изделия: пироги, торты, вафли, гренки, карнавальные галеты. В настоящее время многие из этих изделий продают в дни карнавала в кондитерских и булочных магазинах.

В некоторых областях Франции, в частности в областях, пограничных с Швейцарией, в Дофине, Франш-Конте, местами в Лотарингии, особую роль в обрядности играл жареный горошек. Первое воскресенье поста здесь так и называли «воскресенье жареного горошка» (Dimanche des Pois frits или Dimanche du Picone). Здесь было в обычае, чтобы молодожены первого года угощали в этот день ряженых и всех гостей, приходивших к ним с визитом, сваренным в подсоленной воде, а затем обжаренным на сале горошком. {123} 123 Ibid., p. 1141–1142.

Обильная трапеза в «жирный вторник» завершала карнавал.

В отдельных областях Франции завершение карнавала старались отметить особым обрядом. Так, в Провансе около полусотни деревенских парней прибывали в город с наступлением ночи верхом на лошадях или мулах. С музыкой и песнями они следовали по городу при свете факелов, устраивали серенады для знатных людей города и девушек, отличившихся на балах. В некоторых местах в «жирный вторник» самый старый холостяк в деревне с фонарем обходил улицы, чтобы убедиться, что карнавал ушел. {124} 124 Ibid., p. 878–879. Конец карнавала означал начало поста. В отдельных местностях Шампани было принято выбрасывать в воду все оставшиеся куски мяса, а в Арденнах мясо подвешивали на крюке и коптили в камине, где оно висело до пасхи.

Первый день поста, «пепельная среда», начинался нередко с окончания трапезы «жирного вторника», затянувшегося до утра, когда король празднества раздавал всем золу в знак завершения праздника. Однако во многих местах «пепельная среда» считалась еще праздничным днем. Иногда только в «пепельную среду» сжигали чучело Карнавала. Пепел был одним из важных элементов как церковной, так и народной обрядности этого дня. Вырядившись трубочистами, с мешочками золы прохаживалась по улицам ряженая молодежь, обсыпая прохожих золой. Иногда мокрой золой кидали в прохожих из окон. Многие карнавальные шутки продолжались и в этот день.

После «пепельной среды» карнавальное веселье утихало. Оно вспыхивало снова лишь на короткий срок: в первое воскресенье поста, называемое также «воскресенье факелов» (Dimanche des brandons) и в день середины поста (Mi-Carême), за двадцать дней до пасхи. В Эльзасе карнавальные гуляния допускались и в разгар поста: «жирное воскресенье» было днем праздника хозяев дома, первое воскресенье поста — праздником молодых людей, второе — праздником девушек. В других провинциях даты праздничных дней также могли варьировать. {125} 125 Varagnac A . Op. cit., p. 92–93.

Особенно богат обрядами день «середины поста». В некоторых городах юга в этот день устраивались праздничные кортежи, зажигали костры. {126} 126 Van Gennep A . Op. cit., t. I, part 3, p. 1050–1064; p. 870.

Главная роль в церемониях «середины поста» принадлежала «старухе», персонажу, во многом сходному с образом Карнавала. «Старуха» олицетворяла период поста, ее образ появлялся в самых различных вариантах: в одних местах сжигали чучело «старухи», в других устраивали символическую свадьбу «старика» и «старухи».

Но самым характерным был обряд «распиливания старухи». В некоторых областях центра Франции праздновать «середину поста» означало «расщеплять старуху» (fendre la Vieille). Вот один из примеров этого обряда. В день «середины поста» одни молодые люди одевались пильщиками, другие кающимися грешниками. На деревянный чурбан напяливали женскую одежду и даже головной убор в виде чепчика. После того как «старуху» провезут по улицам деревни, ее приговаривали к казни через распиливание. Казнь совершалась публично. Пильщики распиливали «старуху» вдоль, кающиеся оплакивали ее, с рыданиями в голосе они восклицали: «Прощай бедная матушка! Ты умираешь расщепленная. Какое горе!». Пильщики возражали: «Тем лучше, она была колдуньей, она заслужила смерть».

В провинции Берри во время поста устраивали ярмарки, которые назывались «ярмарки на старуху». Детям говорили, что на этих ярмарках они увидят, как распиливают надвое «старуху середины поста» (La Vieille de la Mi-Carême).

Детское воображение не всегда могло создать такой абстрактный образ, поэтому нередко страдать приходилось старикам. В некоторых городах провинции Берри в день «середины поста» дети бегали по улицам с деревянными саблями, преследовали старых женщин и старались даже проникнуть в дома, где жили старухи. Иногда дети лепили из глины фигурки старухи, разрубали ее саблей вдоль, а части ее бросали в реку. {127} 127 Ibid., p. 948–950.

Общепринятого толкования образа старухи нет. В ней видели воспоминание или даже пережиток культа Анны Перенны, персонификацию старого года. Некоторые исследователи считают, что этот образ вобрал в себя многие черты: это и старый год, и зима, и дух растительности. Связывали эту фигуру и с образом изгонявшегося с наступлением нового года Мамуриуса Ветуриуса или Старого марта и сравнивали его изгнание со славянским обрядом «выноса смерти». Старый март рассматривали не только как бога растительности, но и как «козла отпущения», на которого перекладывали грехи людей. {128} 128 Ibid., p. 943–946.