Игорь Латышев - Семейная жизнь японцев

Приблизительно такие же сведения о складе характера, присущего новому поколению японцев, содержатся и в «Белой книге» правительства за 1977 г. В частности, составители книги приводят данные массового опроса молодых людей в возрасте от 18 до 22 лет, проведенного радиокорпорацией Эи-эич-кэй в 1976 г. с целью выяснения жизненных планов японской молодежи. Из этих данных следует, что преобладающая часть опрошенных видит главную задачу своей жизни в «создании счастливой семьи» (34,6 %). Что же касается других ответов, то наибольшую часть из них составили такие: «Хочу работать по своей специальности» (14,2 %), «Хочу запинаться созидательным трудом» (13,5 %), «Хочу иметь свое собственное предприятие» (11,3 %), «Хочу жить, как обыкновенный человек» (11,0 %) и «Хочу жить в свое удовольствие» (6,5 %). И только 3,3 % опрошенных заявили о том, что они либо хотят «отдать силы служению обществу» (1,8 %), либо хотят «добиться изменения общества» (1,5 %) [281] Сэйсёнэн хакусё. Токио, 1977, с. 285. .

Комментируя содержание этой «Белой книги», редакция газеты «Майнити дэйли ньюс» в своей передовой статье писала, что анализ общественных опросов, проведенных ее составителями, обнаружил у молодых людей одно общее качество: «отсутствие сознания своей принадлежности к обществу». Отмечая с горечью тот факт, что работать на благо общества изъявили намерение всего лишь 1,8 % опрошенных молодых людей, редакция газеты пишет далее: «Другое обследование, проведенное в прошлом году среди студентов колледжей Японским вербовочным центром, обнаруживает то же самое. Среди студентов, отвечавших на вопрос, чему в жизни ими отдается предпочтение, лишь 9,4 % избрали ответ: „любви к своему окружению и к обществу“ и только 5,6 % изъявили готовность к самопожертвованию и к служению общественному долгу. Короче говоря, современное молодое поколение выглядит очень эгоистичным. И хотя оно озабочено тем, что непосредственно затрагивает его интересы, тем не менее ему в значительной степени чуждо чувство социальной солидарности» [282] «Mainichi Daily News», 5.12,1977. .

Те же индивидуалистические, эгоцентристские наклонности современной японской молодежи проявились и в данных уже упоминавшегося выше обследования, проведенного в октябре 1980 г. канцелярией премьер-министра. Вот как распределились ответы молодых японцев на вопрос организаторов обследования, в чем видят они смысли радость в жизни: «в компании друзей» — 58,8 %, «в спорте и развлечениях» — 54 %, «в семье» — 17 %, «в работе» — 16,5 %, «в общении с противоположным полом» — 14,2 %, «в учебе» — 8,1 %, «в себе самом» —7,7 %, «в жизни ради общества» — 7 %, «в том, о чем здесь не упоминается» — 3,1 % [283] Гэндай-но сэйсёнэн, с. 141. . Публикуя эти данные, авторы доклада, содержащего материалы обследования, сопроводили их выводом о том, что очень мало молодых людей чувствует потребность жить для того, чтобы быть полезным обществу. А далее, сопоставляя указанные данные с результатами подобного же обследования, проведенного десятью годами ранее — в 1970 г., авторы доклада с сожалением отметили тенденцию к дальнейшему сокращению доли молодых японцев, проявляющих интерес к вопросам общественной жизни. Если в 1970 г. о своем стремлении жить «ради общества» сообщили 9,2 % опрошенных, то в 1980 г. лица, давшие такой ответ, составили лишь 7 % [284] Там же, с. 140–141. .

Сведения, публикуемые японскими социологами и печатью, обнаруживают, таким образом, заметное различие во взглядах и настроениях двух послевоенных поколений японцев: первого послевоенного поколения — поколения 50—60-х годов, испытавшего на себе влияние прогрессивных послевоенных реформ и всеобщего подъема в стране демократического движения, и второго поколения — поколения 70—80-х годов, нач настроения которого оказывает влияние общий спад рабочего и демократического движения в стране и идейный разброд, охвативший ныне как правящий лагерь, так и значительную часть демократической общественности страны. Духовный кризис, в котором находится ныне японское общество, ведет к «разрыву поколений» не только в сфере общественной и политической жизни страны, будь то деятельность политических партий и массовых общественных организаций или же творческая активность деятелей искусства, но и в рамках миллионов японских семей. Об этом говорят не только значительные расхождения во взглядах на жизнь между родителями и детьми, но и неверие многих родителей в созидательную способность своих детей. Свидетельством этого неверия служат, к примеру, данные общественного опроса, проведенного газетой «Майнити» в декабре 1978 г. В ходе опроса представителям старшего поколения задавался вопрос: «Возлагаете ли Вы большие надежды на общество, которое появится в нашей стране тогда, когда Ваши дети станут взрослыми?» Ответы опрошенных показали, что 44 %) из них проявили либо неуверенность, либо пессимизм в отношении того общества, которое будет создано их детьми. В ходе того же опроса около 60 % опрошенных констатировали постепенное исчезновение взаимного доверия между родителями и детьми, а 90 % признали к тому же, что их дети не получили дома достаточно хорошего воспитания [285] «Mainichi Daily News», 3.01.1979. .

Ослабление контактов детей с отцами и матерями и родительского влияния на детей начинает все более пагубно отражаться на поведении молодого поколения японцев в обществе: ведет к возрастанию в среде молодежи неуважительного отношения к людям старшего поколения, к бунтарским настроениям и преступным действиям. Речь идет при этом не о сознательной революционной активности, также наблюдаемой в наши дни среди политически зрелой части молодых рабочих, служащих и студентов, а о появлении в политически пассивных, отсталых слоях молодежи заведомо дурных, аморальных, антиобщественных наклонностей, весьма схожих с теми, которым подвержена ныне значительная часть молодого поколения в США и Западной Европе.

Как известно, до сего времени Япония выгодно отличалась от США и прочих развитых стран современного капиталистического мира тем, что в своей массе ее население более ревностно соблюдало нормы общественного поведения, правопорядка и взаимной вежливости. Это объяснялось, несомненно, не только четко отлаженной системой полицейского надзора, но и тем сдерживающим влиянием, которое оказывали на молодежь старшие члены японских семей, придирчиво следившие за поведением своих питомцев в обществе. Даже в наши дни сравнение японской действительности с обстановкой в США и странах Западной Европы обнаруживает, что процесс моральной деградации отдельных слоев населения, наблюдаемый повсеместно в капиталистическом мире, в Японии не зашел так далеко, как в упомянутых странах. Статистика свидетельствует, например, что если в США в 1975 г. на каждые 100 тыс. жителей приходилось 218 краж со взломом, в Западной Германии — 33, а в Англии — 23, то в Японии на каждые 100 тыс. человек населения приходилось лишь 2 кражи со взломом. Равным образом в Японии в том же году было совершено в 5 раз меньше убийств, чем в США, в 3 раза меньше, чем в Западной Германии, и на 20 % меньше, чем в Англии. Да и случаев воровства в Японии было зарегистрировано в 3 раза меньше, чем в указанных странах [286] «The Daily Yomiuri», 22.10.1977. .