Игорь Латышев - Семейная жизнь японцев

Особенно сильные удары наносит по иллюзиям стариков — владельцев сбережений безудержная инфляция, неумолимо сокращающая покупательную способность иены. Отмечая это, японский публицист Ёсиро Танака пишет: «15 лет назад пожилой супружеской чете достаточно было расходовать 30 тыс. иен в месяц, чтобы жить на приличном уровне. „Мы накопим три миллиона иен, — думали супруги, — будем жить на них десять лети. Однако тот, кто думал так 15 лет тому назад и сделал соответствующие накопления до ухода с работы, самоотверженно отказывая себе в своих желаниях, сегодня может лишь презирать себя за это, бормоча: „Чтобы прожить месяц, нам требуется теперь 150 тыс. иен. Наших трех миллионов не хватило нам и на два года. Инфляция и сбережения — это гонки между зайцем и черепахой! Чего ради живу я на этом свете? Ведь отныне нам не на что жить!“» [343] «Japan Quarterly». 1979, vol. 26, № 1, January — March, c. 73. .

Материальное положение пожилых японцев, опирающихся на свои сбережения как на основной источник существования, ухудшается, таким образом, год от года, и чем меньше становятся суммы их сбережений, тем больше приходится им ужимать свои потребности и сокращать расходы на жизнь. Это вынуждены были констатировать и авторы сборника «Люди зрелого возраста в Япония», изданного в 1981 г. «В умении после ухода с работы по возрасту соразмерять свои расходы с доходами, — пишут они, — и проявляется, наверное, мудрость пожилых людей. Но, несмотря на это, постепенно источники их доходов сокращаются, возникают непредвиденные потребности, и тогда наступает время, когда начинается изъятие сумм из имеющихся сбережений. С этого времени чем дальше, тем в большее уныние впадают они по мере того, как тают денежные накопления на их сберегательных книжках» [344] Ниппоп-но дзюкунэн, с. 149. .

Много деликатных проблем порождает в жизни японцев старшего поколения получение ими материальной помощи от своих взрослых детей. С одной стороны, эта помощь во многих случаях служит важным подспорьем для ликвидации прорех и прорывов в личных бюджетах пожилых людей. Ее значимость возрастает по мере того, как старее и слабее становятся пожилые люди. Массовые обследования показывают, что среди японцев в возрасте 75 лет и старше резко увеличивается по сравнению с другими возрастными группами доля тех лиц, для которых помощь взрослых детей становится главным источником существования (14,6 %) [345] Корэкара-но нихон торэйка сякай-э-но тёсэн, с. 69. . Однако, с другой стороны, нельзя забывать, что отнюдь не у всех пожилых людей имеются взрослые дети, а если и имеются, то далеко не всегда они обладают доходами, достаточными для того, чтобы содержать собственные семьи и в то же время покрывать дефицит в бюджетах своих престарелых родителей. А кроме того, вообще жизнь на средства детей воспринимается в наши дни значительной частью японцев старшего поколения как наименее желательный вариант, связанный с осложнениями их отношений с детьми, с нравственными страданиями, с болезненным ущемлением их независимости, достоинства и самолюбия. Касаясь этого обстоятельства, профессор Соити Насу пишет: «Если нет любви между престарелыми родителями и их женатыми или замужними детьми, то нет и гарантий того, что родители будут получать от детей надежную экономическую поддержку, даже если таковая и вменяется детям в обязанность. Особенно мала реальная возможность получения поддержки от детей в тех случаях, когда последние почему-либо считают, что их родители не предоставили им в прошлом достаточной помощи или поступали с ними несправедливо. С другой стороны, общественные опросы показывают, что сами пожилые люди во все возрастающем числе предпочитают жить, избегая зависимости от своих детей» [346] Т. Fukutake etc. The Japanese Family, с. 50. .

Однако самолюбивое стремление пожилых японцев к материальной независимости ведет зачастую ко все большему снижению их жизненного уровня. О переходе пожилых людей с наступлением старости в категорию населения с самыми низкими годовыми доходами свидетельствуют статистические данные, приводимые в публикации компании «Дэнцу». Согласно этим данным, японцы с самыми низкими годовыми доходами встречаются гораздо чаще среди людей 60 лет и старше, чем среди людей, принадлежащих к другим, более молодым возрастным группам [347] Ниппон-но дзюкунэн, с. 135. . Косвенным свидетельством обеднения стариков в Японии служит и то, что именно по отношению к ним. чаще всего применяется Закон о защите прожиточного уровня, в соответствии с которым государственные пособия по бедности предоставляются тем, кто в результате тщательной проверки признан неспособным обеспечивать себе средства к существованию и не имеет возможности получать их от посторонних лиц. Семьи, состоящие из стариков супругов и одиноких стариков, составляют в последнее время более 20 % всех семей страны, получающих пособия по бедности [348] Т. Fukutake etc. The Japanese Family, с. 47–49. .

И не случайно в общественном сознании японцев широко распространены опасения, удастся ли им избежать нужды и обнищания в старости. Это вполне определенно констатируется даже в трудах близких к правительству консервативных социологов [349] См., например: Корэкара-но нихон торэйка сякай-э-но тёсэн, с. 71. . По данным компании «Дэнцу», подобную тревогу в преддверии старости испытывают в той или иной мере более 70 % людей в возрасте от 40 до 65 лет [350] Ниппон-но дзюкунэн, с. 137, .

Скудная обеспеченность множества японцев старшего поколения, исключающая возможность их самостоятельного существования, вызывает повсеместные нарекания японской общественности. Прогрессивные социологи видят в бюджетных трудностях старшей части населения страны проявление общей порочности социально-экономического строя современной Японии. Отмечая отсутствие в Японии объективных условий для материальной самостоятельности пожилых людей, низкий уровень их доходов и многочисленные дефекты национальной системы социального обеспечения, профессора Такэси Камико и Кокити Масуда в своей книге подчеркивают, что корни зла кроются в присущей капитализму жестокости, и в частности в тех негуманных методах, к которым прибегали правящие круги Японии, проводя свой курс на форсированное развитие экономики страны. «Противоречия послевоенного японского капитализма, — пишется в книге, — легли тяжелым бременем на стариков: капиталистическое процветание страны шло за счет пожилых людей. Так, например, на протяжении 30 послевоенных лет в стране доминировала хроническая тенденция к инфляции и росту цен, что в значительной степени предопределило нестабильность в жизни стариков. Вместе с тем низкий уровень заработной платы молодых людей, призванных заботиться о стариках, обусловил положение, при котором уход за стариками стал недостаточным. Таким образом, современный японский капитализм превратил стариков в категорию людей второго сорта. Это проявилось в том, что, с одной стороны, в стране можно видеть горстку старцев из числа представителей правящего класса, которые в качестве заправил общества держат в своих руках политические и экономические бразды правления, в то время как на другом полюсе находится подавляющее большинство пожилых людей страны, лишенных самостоятельности, угнетенных, слабых, страдающих от нестабильной жизни, бедности и одиночества. По сути дела, современное капиталистическое общество превратило слой слабых стариков, остро нуждающихся во внимании и заботах, в касту отверженных» [351] Камико Такэси, Масуда Кокити. Нихондзин-но кадзоку канкэй, с. 210. .