Тимур Атнашев - «Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Анализ этого сложного набора идеологий, движений и режимов представляет для историков и социологов настоящую проблему, потому как наравне с детальным эмпирическим знанием требует еще четко определенных понятий и критериев таксономической классификации. Многие из них были относительно невелики: они исповедовали аморфные политические взгляды, страдали из‐за раздробленности, слабого руководства и часто терпели неудачу в стремлении стать заметной и массовой политической силой. Сверяя их со строгим родовым определением фашизма идеального типа, их едва ли можно классифицировать как полноценные или «истинно» фашистские и следует отнести к промежуточной таксономической категории профашистских или гибридных движений, находящихся между фашизмом и правым радикализмом. Другие выработали особую революционную идеологию, создали сильные полувоенные отряды, поддерживаемые многочисленными группами фанатичных последователей, и даже смогли в той или иной мере воплотить свои политические идеи о национальном возрождении и обновлении в рамках тоталитарных политических режимов. Несмотря на явно фашистский характер этих движений, западные ученые часто игнорируют их или относят к периферии фашистского движения, называя «малыми», «ненормальными» или «ложными» из‐за их «захолустного» местоположения или неспособности создать независимый, самодостаточный и длительный режим. Тем самым они упускают или недооценивают существенную часть крайне правой политической жизни межвоенной Европы, без которой результаты сравнительного исследования остаются предвзятыми и неполными. Я считаю, что изучение фашистских движений и режимов в этих странах способствует более широкому пониманию радикальной политической деятельности в межвоенной Европе, затрагивая важные вопросы, касающиеся национального и государственного строительства, националистической мобилизации масс и господствующей мифологии, обрядов и ритуалов, связанных с массовым политическим процессом, их эстетизации, харизматического руководства, милитаризации, антисемитизма, расизма, биополитики, политических религий, тоталитаризма и многого другого. Так как проблема изучения фашизма, по сути, связана с более общими историко-географическими вопросами, это исследование может стать важной отправной точкой, способной изменить вектор исторической науки посткоммунистических стран. Кроме того, важно, что исследование регионального фашизма может привести к возрождению сравнительного подхода в изучении фашизма — лаборатории для методологических открытий, экспериментов и взаимодействия ученых из различных сфер знаний и историко-географических традиций, открывающей новые междисциплинарные подходы.

Здесь я представлю обзор моего исследования «Легиона Архангела Михаила», также известного как «Железная гвардия», в межвоенной Румынии [173] Первоначально движение, основанное 24 июня 1927 года в Яссах, называлось «Легион Архангела Михаила». 13 апреля 1930 года Корнелиу Зеля Кодряну организовал политическое подразделение движения, получившее название «Железная гвардия». Вскоре «Легион» и «Железная гвардия» стали взаимозаменяемыми названиями. 3 января 1931 года власти распустили «Легион». В апреле 1931‐го Кодряну сформировал «Группу Корнелиу Кодряну», которая получила пять мест в парламенте на национальных выборах 1932 года. Эта группа была запрещена властями 9/10 декабря 1933 года. В 1935‐м Кодряну основал партию «Все за Отечество», которая участвовала в национальных выборах в декабре 1937‐го и получила 16 % голосов и 66 мест в парламенте. Партия была распущена 22 февраля 1938 года после установления однопартийной системы и единоличной власти короля Кароля II. Организация в основном упоминается как «Легионерское движение» («Mişcarea Legionară»). Я полагаю, что «Легион» был тоталитарной политической организацией; унаследовав ключевые идеи романтического палингенетического национализма, он включил их в свою идеологию, переосмыслив в новой форме и адаптировав к новому социально-политическому контексту межвоенной Румынии. Воинственному духу интегрального национализма рубежа веков «Легион» придал революционную, антигосударственную направленность, которой не было в его прежнем консервативно-элитарном варианте. Довоенный антисемитизм и антикоммунизм периода после 1917 года он объединил в новой идеологеме «жидобольшевистского» мирового заговора. Симпатиям консервативной элиты к милитаризму и религиозным ценностям он придал новые мотивы, уходящие корнями в глубины палингенетических теорий романтиков: острые апокалиптические настроения, интерес к искуплению грехов через страдание и мученическое самопожертвование, идею метемпсихоза, связанную с культом предков, почитание мертвых и мучеников. Искусственно отрывая эти идеи от их естественного панъевропейского контекста, исследователи фашизма зачастую «ориентализируют» их и трактуют как «православную экзотику».

Исходя из этих фактов, я отвергаю мнение о так называемой исключительности «Легиона Архангела Михаила», возникшее из представления о его балканском/центральноевропейском провинциализме или православной специфичности. Таким образом, я выступаю против распространенной моды наделять румынский фашизм экзотическими характеристиками провинциального «мутанта» [174] Об этой тенденции см.: [Felice 1999: 83; Treptow 1991: 197–218]; в данных изданиях утверждается, что «Легион» был популистским, а не фашистским движением. См. сомнения некоторых исследователей, которые также не готовы считать «Легион» полноценным фашистским движением, например: [Eatwell 2003: 154]. и объединяю его с движениями — лидерами европейского фашизма [175] Тем самым моя статья находится в ряду последних работ о «Легионе Архангела Михаила», которые однозначно раскрывают его истинную фашистскую природу. См. в основном поворотную монографию Армина Хайнена [Heinen 1986], исследующую его идеологические корни, организационные истоки, политическую эволюцию, его приход к власти и гибель. Нестандартная трактовка идеологии «Легиона» и его социальной направленности дана Франсиско Вейгой; он называет движение «политическим хамелеоном, способным принимать цвет среды, в которой он действовал» [Veiga 1989: 10]. Если Хайнен и Вейга опираются на современную немецкую и испанскую литературу о фашизме соответственно, то моя работа, посвященная анализу «Легиона», ориентируется на последние результаты научных дискуссий о фашизме в англоязычном мире. Несмотря на то что я обсуждаю один-единственный пример, я помещаю его в европейский контекст, показывая, что природу фашизма невозможно понять, если не учитывать его общеевропейский характер и не изучать процессы интеллектуального влияния, творческой адаптации и дальнейшего распространения фашистской идеологии в разнообразных «лабораториях» радикально-политических идей, действовавших как на Востоке, так и на Западе. Из интеллектуального наследия, способствовавшего рождению фашизма, значительный и почти — если не полностью — неоцененный вклад приходится на долю романтических теорий палингенезии. Важность этого вклада впервые освещается в данной работе. Опираясь на приведенные здесь результаты, а также на свои выводы общего сравнительного исследования фашизма, в Заключении я даю более широкую оценку историографии фашизма в Восточной, Центральной и Юго-Восточной Европе. Моя цель — наметить новый исследовательский план сравнительного изучения фашизма, который поможет изменить современную объяснительную парадигму. Я полагаю, что такое исследование должно основываться на новых теоретических и методологических принципах, которые представляют собой еще один шаг на пути к лучшему взаимодействию научных традиций Восточной и Западной Европы.