Борис Дубин - Очерки по социологии культуры [сборник статей]

На данном материале можно говорить о нескольких функциональных разновидностях «русского стиля» — улично-просторечном (обычно мужском), домашне-чувствительном (женском или в разговоре с женой, вроде, например, такого: «Ишь, разгорланилась, — добродушно проговорил Житоблуд и, ласково осклабясь, обнял жену. — Умаялся я с дороги» (Зорин Э. С. 141)), сказово-былинном, державно-озабоченном (властном) и проч.

См. об этом: Дубин Б. Запад, граница, особый путь: образ другого в политической мифологии россиян // Россия как цивилизация: Устойчивое и изменчивое. М., 2007. С. 624–661.

Манн Т. Собрание сочинений. М., 1960. Т. 9. С. 176 (доклад 1942 г. о романе «Иосиф и его братья»).

Там же. С. 178.

Там же. С. 174. Близкую в функциональном плане роль — дистанцирования от нормативной (официозной) «истории», как и от нормативной «литературы» — для Ю. Тынянова в его исторической прозе играет пародия.

См. об этом: Дубин Б. О банальности прошлого // Дубин Б. Слово — письмо — литература. С. 256–258. Сербский романист Данило Киш называл подобное явление «фольк-китчем» ( Kis D . The Gingerbread Heart, or Nationalism // Kis D. Homo Poeticus: Essays and Interviews. N.Y., 1995. P. 17).

Уже на рубеже 1990–2000-х гг. в отечественной прозе, определяющей себя как постмодернистская, стали появляться сочинения в жанре «сослагательной», «альтернативной» истории (П. Крусанов и др.). Круг их читателей ограничивается студенческой молодежью крупнейших городов и, кажется, совершенно не пересекается, во-первых, с читательской аудиторией исторических романов в духе либерально-интеллигентской традиции — условно говоря, публикой толстых журналов, и, во-вторых, с группами потребителей историко-патриотической словесности, покупателей «романов на лотках» — сочинений, которые, соответственно, не рекламируются и не рецензируются ни в толстых журналах, ни в глянцевой журналистике, ни на сетевых литературных сайтах. Эта ветвь, равно как и новейший вариант «славянской фэнтези», более популярной, опять-таки, среди городской молодежи и не без влияния идей Л. Гумилева использующей мотивы догосударственного, родоплеменного прошлого Руси вкупе с масскультурной символикой голливудских блокбастеров типа «Конан-варвар» и проч., в настоящей работе не рассматриваются. Однако в терминах уже не идеологии, а рынка можно оценить эту литературную и издательскую переориентацию на городскую учащуюся молодежь как поиск наиболее инициативными деятелями и менеджерами культуры новых, перспективных покупательских контингентов в условиях, когда привычная публика исторического романа, как и «серьезной» литературы вообще, — интеллигенция — утрачивает социальную и культурную роль, экономический статус и общественный престиж. На материале производства и потребления отечественных кинофильмов этот процесс проявляется еще отчетливей.

См. об этом цикл работ Л. Гудкова и Б. Дубина: Российские выборы: время «серых» // Мониторинг общественного мнения. 2000. № 2. С. 17–29; Конец 90-х годов: Затухание образцов // Там же. 2001. № 1(51). С. 15–30; Общество телезрителей: массы и массовые коммуникации в России конца 90-х годов // Там же. 2001. № 2. С. 31–45.

См. об этом: Берелович В. Современные российские учебники истории: многоликая истина или очередная национальная идея? // Неприкосновенный запас. 2002. № 4(24). С. 80–88; Кобрин К. Культурная революция в провинции // Отечественные записки. 2002. № 8. С. 359–371; Зверева Г. И. Присвоение прошлого в постсоветской историософии России // Новое литературное обозрение. 2003. № 59. С. 540–556; Каспэ И. Представление истории и представления об истории в русском Интернете // Исторические исследования в России. II. Семь лет спустя. М.: АИРО-XX, 2003. С. 15–34.

Подробнее см. об этом в работах Л. Гудкова «Победа в войне» и «Комплекс „жертвы“» ( Гудков Л.Д . Негативная идентичность).

См. об этом: Ферретти М. Расстройство памяти: Россия и сталинизм // Мониторинг общественного мнения. 2002. № 5. С. 40–54; Дубин Б. Сталин и другие // Там же. 2003. № 1(63). С. 13–25; № 2(64). С. 26–40.

Общий подход изложен в книге: Гудков Л. Д., Дубин Б. В. Литература как социальный институт. М., 1994.

Суперавтор романов интересующего нас жанра, создатель лидирующей сегодня по раскупаемости саги о Бешеном (вышло шесть томов, один экранизирован автором, исполнившим в фильме и небольшую второплановую роль стопроцентно «нашего» капитана) Виктор Доценко видит свою задачу и мастерство в том, чтобы «достучаться до любого читателя ‹…› чтобы каждый нашел в моих книгах что-то для себя» ( Шевелев И. Успех по прозвищу Бешеный // Огонек. 1996. № 11. С. 69).

В дальнейшем в тексте статьи я буду ссылаться с указанием страницы на следующие произведения: романы Виктора Доценко «Возвращение Бешеного» (М., 1995, сокращенно — ВБ), «Команда Бешеного» (М., 1996, — КБ) и «Золото Бешеного» (М., 1996, — ЗБ), Василия Крутина «Террор — 95: Красная площадь» (М., 1995, — КП), Сергея Таранова «Выбор Меченого» (М., 1996, — ВМ), «Вызов Меченого» (М., 1996, — ВызМ) и «Выстрел Меченого» (М., 1996, — ВысМ). Замечу, что вышедшая в том же оформлении книга Л. Дворецкого «Безоружна и очень опасна», по-моему, не боевик, а разновидность «розового» романа, только с нетиповой, бандитской обстановкой.

В перспективе исторической социологии знания и культуры «индивидуальность», «личность» для европейской традиции, можно сказать, и есть такая символическая структура (рефлексивная форма), которой обозначается непредзаданность действия никакими социальными позициями и традиционными образцами, как бы выпадение из социальной структуры и разрыв в цепи устной и предметной традиции, то есть предельный уровень сложности этого действия, соотносимого теперь уже лишь с собой — самообосновывающегося и самодостаточного. (В качестве символического обживания этих обстоятельств особые специализированные группы и развивают коррелятивную по отношению к принципу «личности» программу «культуры», а затем и «истории».)

См.: Гудков Л. Д., Дубин Б. В. Указ. соч. С. 136–137. Реликты идеологии и стереотипизированной «выразительной» поэтики советских романов-эпопей время от времени ощутимы в боевике, ср., например, характерный пассаж: «Дубы могучие, борти, жемчужно-синяя вода в реке… Русский, русский!» (ВызМ, 248).

См. статью «Культурная динамика и массовая культура сегодня» в настоящем сборнике.

См.: Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 307–344.