Наоми Вульф - Вагина. Новая история женской сексуальности

По словам врача, мне невероятно повезло, что до сих пор я не чувствовала никаких симптомов. Учитывая серьезность моей травмы, то, что, несмотря на усиливавшееся чувство онемения, я не испытывала боли, — настоящее счастье. Я не люблю физические упражнения, но со временем, видимо, мои мышцы спины и живота окрепли достаточно для того, чтобы препятствовать проявлению неприятных симптомов. И вот возраст взял свое: тазовый нерв оказался зажат, и передача сигналов от спинного мозга к головному от одного из нескольких ответвлений тазового нерва оказалась заблокирована. Нервные импульсы от этого участка моего тела «угасли». Я задумалась о том, имеет ли это какую-то связь с тем, что я чувствовала — или не чувствовала — после секса, но постеснялась спросить. Между тем врач объяснил, что я должна подумать о возможности прибегнуть к хирургическому вмешательству, для того чтобы соединить разошедшиеся позвонки и тем самым снизить давление на нерв.

Я немного походила перед врачом, чтобы он мог по моей походке определить, не повлияло ли защемление на мои ноги. Затем он измерил мои плечи, чтобы убедиться, что они были на одном уровне. После этого я все же рискнула спросить, просто для того чтобы услышать вторую точку зрения: «Доктор Коди сказала мне, что мой клиторальный оргазм не пострадает, даже если вылечить ущемленное ответвление тазового нерва никогда не удастся». Он согласился с прогнозом доктора Коди. По его мнению, если бы из-за ущемления пострадали нервы, связанные с клитором, то к этому времени я бы уже ощутила эти симптомы. Тот факт, что эта группа нервов не пострадала, был обусловлен особенностями моей физиологии. Доктор Коул объяснил это тем, что «каждая женщина устроена по-своему. У некоторых из них большинство нервных окончаний сосредоточены в области влагалища, у других — в области клитора, у кого-то в области промежности или шейки матки. Это объясняет некоторые различия в женской сексуальной реакции».

От удивления я чуть не упала со смотрового стола. Так вот что объясняет способность женщины достигать вагинального или клиторального оргазма? Особенности строения нервной системы? Не культура, не воспитание, не патриархат, не феминизм и не Фрейд? В женских журналах описывается множество причин, объясняющих различия в типах женских сексуальных реакций: эмоции, «правильные» фантазии, ролевые игры, воспитание, наличие или отсутствие «чувства вины», «освобождение» и навыки любовника. Но я ни разу не встречала, чтобы где-нибудь было написано, что склонность к тому или иному виду оргазма объясняется строением нервной системы. Это нисколько не таинственное и не имеющее никакого отношения к жизненным и культурным ценностям объяснение означало, что тот, кто узнает больше об особенностях нервной системы — своей или партнерши, сможет затем понять, каким образом она работает лучше всего, и выбрать соответствующий подход.

«Вы понимаете, — пробормотала я, не в силах сдержаться и сообразить, что для доктора это, возможно, не имеет такого значения, как для меня, — вы только что ответили на вопрос, о котором последователи Фрейда, феминистки и сексологи спорили на протяжении десятилетий? Все они предполагали, что различия между вагинальным и клиторальным оргазмом обусловлены тем, как женщину воспитали… или тем, какая социальная роль ей отводилась… или тем, могла она свободно исследовать свое тело либо нет… или тем, должна она была подстраиваться под ожидания других во время занятий любовью или не должна. И вы утверждаете, что причина заключается в различиях между тем, как расположены нервные окончания у разных женщин? Что из-за определенного расположения нервных волокон одни женщины больше предрасположены к вагинальному оргазму, а другие — к клиторальному? И то, что некоторые женщины могут явственнее ощущать точку 0, чем другие, — все это просто физиология?»

«Строение нервных сплетений в тазовой области у всех женщин разное, — подтвердил он деликатно, как если бы обращался к человеку, который слегка не в себе. — У каждой женщины оно уникально. Вот почему женская чувственность и женские сексуальные реакции так различаются». (Позже я узнала, что в этом женщины очень сильно отличаются от мужчин, у которых нервные волокна, отвечающие за сексуальные импульсы, связаны со спинным мозгом примерно одинаково.)

Я молчала, пытаясь осмыслить то, что он сказал. У женщин так много умозаключений о самих себе, основанных на том, достигают они оргазма или нет, а если достигают, то как именно. Наши суждения о женской сексуальности, не придающие значения нейронным связям (которые, по сути, и запускают механизм женского оргазма), предполагают, что если женщины испытывают проблемы с оргазмом, то сейчас, в наше эмансипированное время, это, разумеется, их собственная вина: они, должно быть, слишком заторможенные, слишком неумелые или недостаточно раскрепощенные.

Доктор Коул тактично откашлялся, вежливо пытаясь вернуть меня к обсуждению моей собственной проблемы.

Доктор Коул направил меня к нейрохирургу из Нью-Йоркской университетской клиники Рамешу Бабу. Возможно, в этом было нечто иррациональное, но, придя к нему на прием, я сразу же успокоилась, когда увидела, что доктор Бабу, хорошо одетый обаятельный индус, держит на полке среди книг по неврологии точно такую же небольшую статуэтку Гуаньинь, китайской богини сострадания, какая была у меня дома. Доктор Бабу предложил мне яблоко, а затем сообщил, что мне нужна срочная операция. Он хотел имплантировать в нижнюю часть моей спины 36-сантиметровую металлическую пластину с целым набором металлических соединений, чтобы защитить поврежденные позвонки. И, к счастью, он сумел убедить меня.

Операция состоялась. Через четыре часа, совершенно обессиленная, я проснулась на больничной койке в новом качестве — обладательницы хитроумной металлической пластины, которая скрепляла мои позвонки четырьмя болтами. Вдоль всей спины у меня теперь был шрам, который мой бойфренд, пытаясь меня успокоить, описал как нечто в стиле индастриал-рок-группы Nine Inch Nails («Девятидюймовые гвозди»). Но все эти изменения казались совершенно незначительными по сравнению с обретенной надеждой на то, что теперь ко мне вернутся все краски интеллектуальной и творческой жизни.

Через три месяца мне разрешили снова заниматься любовью. Я чувствовала себя лучше, но не полностью восстановившейся. Я знала, что регенерация нервных волокон может занять много месяцев. И на протяжении полугода прилагала все усилия, чтобы восстановиться, со страхом и любопытством ожидая, что же произойдет (если, конечно, произойдет), когда закончится процесс реабилитации. Смогут ли нервные волокна функционировать как прежде? И что еще более важно — сможет ли полностью восстановиться мой головной мозг?