Алексей Востриков - Книга о русской дуэли

«Однажды… Цесаревич догнал на походе полк, в котором служил Лунин (кажется, кавалергардский). Великий князь, ехавший перед тем спокойно, вдруг поскакал налетом (в галоп) к полку, сорвал с полковника и бросил на землю шапку, наговорил разных разностей и ускакал. Полковник ехал в шапке по нездоровью и потому, считая себя обиженным, объявил офицерам, что не может доле оставаться в службе. Офицеры всего полка признали поступок с полковником оскорбительным для всех и подали к Депрерадовичу общую просьбу об отставке; Депрерадович тоже пристал к ним. Когда донесено было о том Цесаревичу, он назначил на дневке смотр полку, лично объявил при том офицерам, что отставка в такое время невозможна и была бы преступлением, но что он, вполне сознавая себя виноватым в напрасной, по своей горячности, обиде достойного полковника, просит у него и у всех офицеров извинения; а если, прибавил, кто останется этим недоволен, то готов дать личное удовлетворение. Обиженный полковник и офицеры стали выражать, что они удовлетворены и оставляют намерение свое об отставке. В это время выходит вперед офицер лет 19–20 и говорит: „Ваше Высочество изволили сейчас предложить личное удовлетворение. Позвольте мне воспользоваться такою высокою честью“. – „Ну, ты, брат, для того слишком еще молод!“ – ответил с улыбкою великий князь Лунину (это был он) [41]» [ 186 , с. 1034–1035].

М. С. Лунин. Рисунок А. С. Пушкина. 1820-е

«Когда не с кем было драться, Лунин подходил к какому-нибудь незнакомому офицеру и начинал речь: „Mr! Vous avez dit, que…“ – „Mr,– отвечал тот, – je n’ai rien dit“. —„Comment? Vous soutenez donc, que j’ai menti! Je vous prie de me le prouver en échangeant avec moi une paire de balles“» [42][ 62 , с. 128].

«К этому же времени относится и дуэль Лунина с А. Ф. Орловым. Лунин был товарищ и по службе, и по великосветскому кругу Орлову, Левашову, отчасти Чернышову и пр. и был даже в приятельских отношениях с обоими Орловыми. Однажды, при одном политическом разговоре, в довольно многочисленном обществе, Лунин услыхал, что Орлов, высказав свое мнение, прибавил, что всякий честный человек не может и думать иначе. Услышав подобное выражение, Лунин, хотя разговор шел не с ним, а с другим, сказал Орлову:

– Послушай, однако же, А<���лексей Федорович>! ты, конечно, обмолвился, употребляя такое резкое выражение; советую тебе взять его назад; скажу тебе, что можно быть вполне честным человеком и, однако, иметь совершенно иное мнение. Я даже знаю сам многих честных людей, которых мнение нисколько не согласно с твоим. Желаю думать, что ты просто увлекся горячностью спора.

– Что же, ты меня провокируешь, что ли? – сказал Орлов.

– Я не бретер и не ищу никого провокировать, – отвечал Лунин, – но если ты мои слова принимаешь за вызов, я не отказываюсь от него, если ты не откажешься от твоих слов!

А. Ф. Орлов. С портрета работы Ф. Крюгера. 1851

Следствием этого и была дуэль; положено было стреляться до трех раз, сближая каждый раз расстояние. Все знали, что Лунин был отличный стрелок. Первым выстрелом Орлов разнес перо на шляпе Лунина; Лунин выстрелил в воздух; Орлов еще более разгорячился и закричал: „Что ж это ты! смеешься, что ли, надо мною?“ – подошел ближе и, долго прицеливаясь, вторым выстрелом сбил эполет у Лунина, Лунин вторично выстрелил на воздух, тогда как не только он, но и плохой стрелок, если бы действовал только хладнокровно, а не горячился, как Орлов, мог бы убить Орлова на таком коротком расстоянии. Тут Орлов опомнился и, бросив свой пистолет, кинулся Лунину на шею» [ 78 , с. 142–143].

«Я помянул о его бесстрашии, хотя слово это не вполне выражает то свойство души, которым наделила его природа. В нем проявлялась та особенность, что ощущение опасности было для него наслаждением. Например, походом в 1812 г<���оду> он в своем кавалергардском белом колете слезал с коня, брал солдатское ружье и из одного удовольствия становился в цепь застрельщиков. Много шума наделал в свое время странный поединок его с Алексеем Федоровичем Орловым. В Стрельне стояла лагерем 1-я гвардейская кирасирская бригада. Офицеры кавалергардского и конногвардейского полков по какому-то случаю обедали за общим столом. Кто-то из молодежи заметил шуткой Михаилу Сергеевичу, что А. Ф. Орлов ни с кем еще не дрался на дуэли. Лунин тотчас же предложил Орлову доставить ему случай испытать новое для него ощущение. А<���лексей> Ф<���едорович> был в числе молодых офицеров, отличавшихся степенным поведением, и дорожил мнением о нем начальства; но от вызова, хотя и шутливой формой прикрытого, нельзя было отказаться. Орлов досадовал. Лунин сохранял свою беспечную веселость и, как испытанный в поединках, наставлял своего противника и проповедовал ему хладнокровие. А. Ф. Орлов дал промах. М<���ихаил> С<���ергеевич> выстрелил на воздух, предлагая Алексею Федоровичу попытаться другой раз, поощряя и обнадеживая его, указывая притом прицелиться то выше, то ниже. Вторая пуля прострелила М<���ихаилу> С<���ергеевичу> шляпу; он опять выстрелил на воздух, продолжая шутить и ручаясь за полный успех при третьем выстреле. Тут Михаил Федорович Орлов, секундант своего брата, уговорил его прекратить неравный бой с человеком безоружным, чтобы не запятнать совести убийством» [ 34 , с. 291].

«Однажды кто-то напомнил Лунину, что он никогда не дрался с Алексеем Федоровичем Орловым. Он подошел к нему и просил сделать честь променять с ним пару пуль. Ор<���лов> принял вызов. Дрались очень часто в манеже, который можно было нанять; первый выстрел был Ор<���лова>, который сорвал у Л<���унина> левый эполет. Л<���унин> сначала было хотел также целить не для шутки, но потом сказал: „Ведь Ал<���ексей> Фед<���орович> такой добрый человек, что жаль его“ – и выстрелил на воздух. Ор<���лов> обиделся и снова стал целить; Л<���унин> кричал ему: „Vous me manqueres de nouveau, en me visant de cette manière [43]. Правее, немного пониже! Право, дадите промах! Не так! Не так!“ – Ор<���лов> выстрелил, пуля пробила шляпу Л<���унина>. „Ведь я говорил вам, – воскликнул Л<���унин>, смеясь, – что вы промахнетесь! А я все-таки не хочу стрелять в вас!“– и он выстрелил на воздух. О<���рлов>, рассерженный, хотел, чтобы снова заряжали, но их розняли» [ 62 , с. 127–128].

«В замковую церковь Лунин чаще всего приезжал, что называется, к шапошному разбору, и приход его нередко вызывал замечание, что он уже после завтрака, к чему подавало повод и самое выражение лица, невольно возбуждавшее мысль, что Лунин не чуждался удобств жизни» [ 186 , с. 1026].