Мортимер Адлер - Как читать книги. Руководство по чтению великих произведений

Для науки прошлое менее важно. Она рассматривает то, что может случиться в любое время и в любом месте. Всем известно, что ученые ищут закономерности и обобщения. Они хотят понять, что происходит в большинстве случаев или в каждой отдельной ситуации, в отличие от историков, которых интересуют события прошлого, зафиксированные в определенное время в определенном месте.

Заголовок позволяет нам определить, в какой степени связана данная книга с той или иной наукой. Слово «наука» тоже иногда используется, но чаще упоминается все-таки название предмета: психология, геология или физика. Далее необходимо понять, относится ли этот предмет к естественным наукам, таким как геология, или к философским — как метафизика. Проблема возникает в менее очевидных случаях, например с физикой и психологией, которые в разные времена считались «своими» как среди ученых, занимающихся естественными науками, так и среди философов. Сами слова «философия» и «наука» используются по-разному. Аристотель назвал свою «Физику» научным трактатом, хотя с современной точки зрения она считается философской; Ньютон озаглавил свой великий труд «Математические начала натуральной философии», хотя для нас это исключительно научный шедевр.

Философия близка к науке и отличается от истории тем, что занимается скорее общими истинами, чем пересказом конкретных событий. Но философы и ученые задают разные вопросы и используют разные методы в поисках ответов.

Если вы хотите разобраться в этом вопросе глубже, рекомендую прочесть книгу «Степени знания» Жака Маритена, в которой излагается метод и цель современной науки, а также предлагается подробное описание сферы применения и сути философии. Только современный писатель может компетентно говорить на эту тему, поскольку лишь за последние сто лет мы полностью осознали весь комплекс отличий и взаимосвязей между философией и наукой. А Жак Маритен — один из немногих современных писателей, кому удалось отдать должное и науке, и философии.

Но как быть, если заголовки и титульные листы не всегда помогают отличить научную книгу от философской? Предлагаю один критерий, который, на мой взгляд, всегда эффективен, хотя для того, чтобы воспользоваться им, придется прочесть много книг. Если в теоретической книге идет речь о чем-то, что выходит за рамки вашей повседневной жизни, это научная книга. Если нет — философская.

Приведу пример. «Две новые науки» Галилея требуют от вас отчетливо представить или своими глазами увидеть в лаборатории опыт с наклонной плоскостью. В «Оптике» Ньютона описаны опыты, которые проводились в темной комнате с призмами, зеркалами и специально направляемыми лучами света. Особый опыт, на который ссылается автор, мог быть получен и вне лаборатории. Вам для приобретения подобного опыта пришлось бы изрядно потрудиться. Судите сами: в своем «Происхождении видов» Дарвин рассказывает о многолетних практических наблюдениях, но при этом приводит в своей работе факты, которые могут проверить другие исследователи. Однако их нельзя подтвердить в условиях обычной повседневной жизни.

Философская книга, как правило, не ссылается на факты и наблюдения, лежащие за пределами опыта обычного человека. Философ обращается к повседневному опыту, чтобы проверить или аргументировать свои слова. «Опыт о человеческом разумении» Локка — это философская работа по психологии, тогда как труды Фрейда сугубо научны. Локк обо всем говорит с точки зрения вашего интеллектуального опыта. Фрейд может подтвердить свои идеи только собственными наблюдениями в клинических условиях в кабинете психоаналитика. Большинство людей не имеют об этом ни малейшего представления, а если даже имеют, то это далеко не уровень знаний профессионального психоаналитика.

Различие, которое я предложил, признается повсеместно, когда мы говорим, что наука по сути экспериментальна или зависит от скрупулезных наблюдений и поисков, а философия — это скорее «размышления на диване». В таком противопоставлении нет предубеждения. Есть проблемы, которые, сидя на диване, может решать человек, способный размышлять о них в свете общечеловеческого опыта. Есть и такие проблемы, которые невозможно решить подобным способом, каким бы удобным ни был диван. Для них требуются практические наблюдения — эксперименты или исследования, которые позволят опыту выйти за рамки повседневного. Здесь нужен особый подход.

Я не хочу сказать, что философ — это только мыслитель, а ученый — только исследователь. Оба должны и наблюдать, и мыслить, но они мыслят о разных способах наблюдения. Один занимается особыми наблюдениями, в особых условиях, пока не находит нужного решения. Второй может полагаться на свой обычный опыт.

Разница методов всегда проявляется в философских и научных книгах. Именно она позволяет определить, что за книгу вы читаете. Если вы поймете, к какому опыту обращается автор, излагая свои мысли, то узнаете, научная это книга или философская. Правила расширенного чтения научных книг более сложны. Возможно, вам потребуется увидеть описываемый в книге опыт или отправиться в музей, если вы не сможете в нужной степени представить то, что никогда не наблюдали, и что автор преподносит как основу своих самых важных выводов.

Научные и философские книги отличаются не только условиями расширенного чтения. Правила ограниченного чтения применяются к ним тоже по-разному. Ученые и философы мыслят неодинаково и используют разные способы аргументации. Вы должны уметь выделять термины и утверждения, составляющие их аргументацию. Поэтому так важно знать, какую книгу вы читаете.

Это касается и истории. Исторические тексты отличаются от научных и философских. Историк по-другому аргументирует и толкует факты. Более того, большинство исторических книг имеют повествовательный характер. А повесть — это повесть. И неважно, правда в ней или художественный вымысел. Историк должен писать художественно, то есть следовать канонам создания хорошей прозы. Значит, правила ограниченного чтения исторических книг сложнее, чем аналогичные правила для научной и философской литературы, поскольку вам нужно научиться сочетать способы чтения научных книг, поэзии и беллетристики.

Итак, мы с вами пришли к одному интересному выводу. Историческая литература представляет трудность для ограниченного чтения, потому что в ней особым образом соединяются два способа написания текстов. Научные книги нелегки для расширенного чтения, поскольку читатель должен каким-то образом следить за рассказом об особом опыте. Конечно, это не единственная трудность при ограниченном или расширенном чтении. С другими мы столкнемся позже. Но пока в данном контексте философия может показаться нам самым простым чтением. Однако это верно лишь в том смысле, что освоение правил чтения научных работ само по себе ведет к освоению философских книг.