Владимир Шахрин - Открытые файлы

— Гитарный звук ушел?

— Нет. Мы поменяли чуть-чуть аранжировку. Но современная акустика не уходит из нашего саунда. Это по-прежнему группа ЧАЙФ .

— Успеха ожидаете?

— Посмотрим.

— Почему альбом называется «Изумрудные хиты», а не как принято в мировой практике: золотые или платиновые?

— Все просто — так называется екатеринбургский ансамбль народных инструментов Изумруд .

— У вас есть серия дисков под названием «Оранжевое настроение». Есть «Настроение-1», есть — 2, а потом сразу 4. Куда делось «Оранжевое настроение-3»?

— Его нет. Мы даже придумали легенду, что диск «Оранжевое настроение-3» вышел в Монголии на монгольском языке. Многие люди до сих пор в это искренне верят и спрашивают, где его можно достать.

— Артемий Троицкий как-то сказал, что под ваши песни, особенно под хит «Ой е...», хорошо пить водку и закусывать ее огурцами.

— Наверное, под эту песню действительно комфортно выпивать... Но люди поют ее с удовольствием на концерте, при этом ничего не выпивая. Для меня лично Троицкий никогда не был авторитетом. Хотя он, безусловно, личность, человек, сделавший себя. Но сегодня уже неважно, что он хвалит и что ругает. Стереотип доверия к нему существовал очень долго. Сегодня Троицкий исчерпал его полностью. И его рецензии больше не влияют ни на мнение аудитории, ни на продажу дисков.

— Ваш хит «Аргентина — Ямайка» — это чистейшее регги, или так выглядит рок-н-ролл отечественного разлива?

— Я меломан. У меня огромная коллекция дисков: от виниловых до лазерных. Я слушаю разную музыку и естественно, что мне очень многое хочется попробовать сыграть. А заклиниваться на одном стиле не очень интересно. Что такое русский рок? Это же не наше родное, а то, что к нам пришло отовсюду... ветром со всего мира надуло, и мы это по-своему ассимилировали к родной почве. Через себя пропустили. Получилось что-то похожее на винегрет, где и соленые огурцы, и свекла, и горошек... И даже подсолнечное масло.

— У вас был период, когда вы стремились, чтобы у вас был настоящий западный саунд...

— Это были издержки роста, но прекрасные издержки. У меня это все прошло. Я как-то пытался анализировать творчество группы. (???? Не разобрала название группы.) Их записи в 64-м году звучали вкривь и вкось. И так вплоть до 74-го. Но вдруг в 1976 году у них появился звук, который был сделан «как надо»! Или группа SLADE , пока они пели и играли эдакое «трын-трын» их было здорово слушать. А потом они перешли на евро-саунд, и все! Их музыка перестала быть интересной. Самобытное звучание — сегодня одна из наших задач. Не делать супер-саунд, а делать то, что звучит так только у нас, у группы ЧАЙФ . Вот что делает нас интересными. Звук не надо подгонять подо что-то или под кого-то! «Крути», как тебе нравится.

— Ваш коллега Владимир Бегунов частенько пишет рецензии на официальном сайте группы. Вот, скажем, что Бегунов говорит о последнем альбоме Тома Уэйтса. «Он выпустил самый породистый альбом»! А вы можете назвать какой-то свой альбом породистым?

— Первый наш породистый альбом — это «Дети гор». Знаете в чем его породистость? ( шепчет ) Он такой матерый! По звуку, по материалу, по манере исполнения — он будто обросший шерстью. Понимаете? Порода — это когда ты смотришь на семью Михалковых, без комментариев, все сразу ясно.

— ЧАЙФ — разве не породистое имя?

— Так оно и есть. Мы на сцене крепко стоим. Как стоят матерые люди...

— Сегодня вам не хотелось бы изменить название группы?

— Мы к нему уже привыкли. Вот мне не нравится мое имя — Вова. Дурацкое оно. И Володя — тоже не нравится, кошмар! Но так мама меня назвала. Вот также и с названием группы ЧАЙФ — так уж назвали, и оно стало родное...

— Имена, которые вы дали вашим дочкам — им подходят?

— Старшую зовут Юля, младшую Даша — мне кажется, им эти имена очень подходят. Я другого и не представляю.

— А им самим нравится?

— Мне кажется, что да.

— Наверное, они бояться сказать правду?

— Но маме они бы точно сказали. А она бы мне проболталась.

— Песня и рецензия на песню. Нет ли в этих, казалось бы, разных видах творчества чего-то общего?

— Чаще я всего лишь фиксирую реальность. Как Борис Борисович пел: «Моя работа проста, Я смотрю на свет, Ко мне приходит мотив, Я подбираю слова». Но случается, что я рецензирую действительность, рецензирую историю, которая со мной случилась. А недавно я попробовал заняться стилизацией...

— Можно подробнее?

— Когда я впервые прочитал книги Бориса Акунина, я понял, что он абсолютно точно имитирует интересных писателей, причем известных уже. Его произведения — это очень хорошая стилизация. И мне стало интересно: могу я подобное сделать в музыке или нет? И я написал песню, имитирующую стилистику Майка Науменко, называется она (неразборчиво)... Теперь вот мне интересно, что люди скажут, получилось у меня или нет?

— В одной из песен вы поете о том, как какой-то человек танцует «голый с татарской саблей в руке». Имеется в виду, что мы ведем свой род от татарского, а не от славянского корня?

— Наверное... Урал — это в большей степени Азия, чем Европа. Но честно скажу: когда я пишу песню, ее смысл доходит до меня лет через пять. Я не кокетничаю...

Теперь, насчет того, кто же мы? Мы российские азиаты. Я когда приезжаю в Европу, мне там очень нравится, но я чувствую себя там стопроцентным чужестранцем. И я прекрасно понимаю протест прибалтов, которых долго пытались скрестить с русской культурой... Как это можно сделать, если они — европейцы. У них западный менталитет. Соединить их с нами в один народ невозможно!

— Вы — взрослый человек. Глубокий, тонкий, умный. Выходя на сцену, видите в зале мальчиков и девочек. Как вам кажется, ваш massage до них доходит во всей полноте, или они реагируют на ваше творчество поверхностно?

— Удивительным способом, многие мальчики и девочки очень точно понимают, о чем мы поем. У них больше информации. Они по большому счету умнее нас, сообразительнее...

Мы недавно играли концерт, и там, на плечах у взрослого мужика сидела девочка лет одиннадцати... Она все песни проговаривала, как суфлер. И когда я путал где-то слова, переставлял их местами, она ужасно удивлялась и стучала папе по голове: почему он неправильно поет? И это было так приятно.

— Жена ходит на ваши концерты?

— Еще как. Поет так, что даже голос срывает! Но в доме у нас никакого культа Шахрина нет. И дочери ходят на концерт с удовольствием. Причем, если дома они относятся ко мне как к отцу, то на концерте я для них уже Шахрин.

— Что самое ценное вы сделали к своему двадцатилетию?