Дмитрий Шеппинг - Мифы славянского язычества

Наконец, былина про Потыка или Потока Михаила Ивановича рассказывает нам, как он живой сошел в могилу с трупом жены своей Авдотьи Лиховидьевны:

Тут в могилу пришел змей, Потык его убил, помазал им тело жены своей и тем возвратил ей жизнь; по другому варианту, он змея послал за живой и мертвой водою, и ею воскресил Марью Белого Лебедя; по этому варианту, он по смерти жены приказал сколотить домовище великое, чтобы в одно домовище двоим лечь, а по другому —

Колода белодубовая — обычное эпическое выражение для гроба; в таком значении принимается колода и у Нестора. Точно так же в других песнях читаем:

Или:

По случаю этой последней песни замечает г. Буслаев: [167]«Известно, что древнейший обряд похорон совершался спущением мертвеца на воду в ладье. На чем, вероятно, основывается древнечешское выражение: идти до навы, т. е до корабля». Не этим ли объясняется выражение: «и приплывала змея подземельная», по первому взгляду носящее в себе странное противоречие, так что можно бы предположить, что колода, в которой сидел Потык с трупом жены своей, была спущена на воду.

Между многоразличными рассказами про убиение Ивана-богатыря своими братьями есть также и то предание, что, разрезав его тело на мелкие части, они положили его в смоляную бочку и бросили в море. Это невольно напоминает нам убийство Озириса, которого тело, положенное в ящик, брошено было Тифоном в Нил; ящик выплыл в море и пристал к финикийскому берегу города Библоса. Про этот ящик рассказывается, что Тифон велел его изукрасить чрезвычайно изящно и богато. И стал им хвастаться на одном пиру, на котором присутствовал и Озирис, и тут же объявил Тифон, что подарит его тому, кому придется по мерке; все стали по очереди ложиться в ящик, но пришелся он по мерке одному Озирису, для которого и был приготовлен; как только Озирис улегся в нем, Тифон захлопнул крышку и бросил ящик в Нил. Замечательно, что в русской нашей былине попадается на пути двум богатырям, Святогору и Илье Муромцу, большой гроб:

В сказке «Три вьюноши» оклеветанная супруга закладывается в столб каменный с окошечком для подачи пищи, а по другим вариантам зарывается в мать сыру землю до пояса; подобному же наказанию подвергается от калик перехожих и Касьян Михайлович за наведенную на него напраслину со стороны княгини Апраксеевны. Есть, наконец, и хорутанская сказка, по которой герой, подстерегший купавшихся Вил, взят был ими и посажен в дупло, где кормили они его сахаром.

Все эти заточения в мрачные погреба, закапывания и закладывания в землю, столбы или колоды, низвержения в подземные пропасти и пленения в мрачных пещерах — многоразличные иносказания одной коренной мысли: сонного отдыха земной природы и охлаждения солнечных лучей во время зимнего периода.

Ту же мысль выражает убиение нашего Ивана-царевича братьями, разрезавшими его тело на мелкие части, что вполне уподобляет его смерть с древнейшим преданием об Озирисе и Адонисе. В греческом мифе Уран изуродывается прежде, чем низвергается со своего небесного престола, а часть его тела, упавшая в море, порождает богиню любви (Венеру), и точно тем же эротическим представлением становится Нил эмблемою всеоплодотворяющего Озириса. В валахской сказке о Флориане растерзанное на тысячи кусков тело его разбрасывается около озера, где купающиеся ночью Вилы находят его сердце в самой воде, собирают по берегу остальные части его тела и тем возвращают ему жизнь.

Возвращенный к жизни подобным же образом Иван-царевич обыкновенно восклицает: как долго я спал! И действительно, чародейный, непробудный сон принадлежит в наших сказках к эпическим приемам, выражающим собою сон природы зимой до известной указанной минуты ее весеннего пробуждения.

В одной сербской сказке герой ее, разлученный со своей невестой чародейством злой колдуньи, доехал до одного озера, где каждый день купались девять павн, между которыми скрывалась и его возлюбленная; но когда они прилетали, на царевича нападал непробудный сон: восемь павн купались, а одна садилась к нему на коня; миловала царевича, но не могла его добудиться. В стихе о Елизавете Прекрасной, спасенной Егорием от лютого морского зверя, читаем:

Тот же самый случай встречается и в наших простонародных сказках, например: Марфа-царевна, чтобы разбудить при появлении змея заснувшего на коленях ее Ивана-царевича, принуждена ножичком ранить его в щеку, чем и узнает позднее своего избавителя, по оставшемуся шраму на лице его. В другой же сказке о Фенисто-ясно-сокол-перушке царевна ездит добывать своего улетевшего сокол-перышка (царевича). Ей нужно увидать его одного ночью, чтобы он признал ее; но он в своем царстве женат на другой, и приходится нашей царевне проситься у супруги его переночевать в его опочивальне, на что супруга три ночи сряду соглашается из-за чародейных подарков, но царь так крепко спит, что наша героиня только на третью ночь в состоянии его добудиться.

Космогоническому значению пробуждения героя от чародейного сна соответствует и так называемый сидень Ильи Муромца и Ивана крестьянского сына в лубочной сказке под этим заглавием. Сидень — именно лишение всякого движения и совершенное бессилие и онемение, из коего разом выходит Илья на богатырские свои подвиги.