Марк Уральский - Бунин и евреи

«С возрастом он стал красивее и как бы породистее. Седина шла ему, шло и то, что он сбрил бороду и усы. Появилось в его облике Что-то величавое, римско-сенаторское, усиливавшееся с течением дальнейших лет» (Г. В. Адамович) 134.

«Иван Алексеевич производил сильное впечатление. Чем? Своей скульптурной силой. В нем была какая-то отточенность. <���…> Весь его облик был внешне неподвижным, Что-то в нем было такое именно статуарное… Он казался каким-то холодным, замороженным» (Н. А. Струве) 135.

«Я наслаждался всем видом этого моложавого, лишь слегка седеющего человека, его стройной, спортивно-подтянутой фигурой, необыкновенно выразительным тонким лицом – “лицом римского патриция”, как принято было говорить о нем, – освещенным блеском умных живых глаз и улыбкой, то юношески-насмешливой, то ласковой и доброй, его сильным и теплым, “играющим” голосом и совершенно лишенной интеллигентской вычурности, меткой, хваткой, яркой, остроумной речью» (Н. Я. Рощин) 136.

«Бунин именно таков, каким я его себе представлял: среднего роста, бритый, с резкими чертами лица, он производит впечатление человека скорее замкнутого, чем разговорчивого» (Т. Манн) 137.

«Одевался он под английского лорда. Было в нем что-то от героя Жюль Верна, от благородного и честного искателя» (В. А. Смоленский) 138.

«Бунин на собраниях или в гостиной был наряден и любезен. Тщательно выбритый, с белым лицом, седой, иногда во фраке, подчеркнуто сухой и подтянутый, дворянин, европеец» (В. С. Яновский) 139.

По воспоминаниям Якова Полонского, когда Бунину перевалило за семьдесят, он имел обыкновение «шутя жаловаться на старость, морда богомерзкая стала, какой я маркиз?» 14°.

В контексте этой скорбно-иронической оценки собственной внешности особый интерес представляют фотография Жана Виллемэна (Jean Willemin) от 5 июня 1948 г. 141и портрет работы Михаила Вербова, написанный им при посещении Бунина в Париже в 1951 г. 142, за который он был в 1982 г. удостоен золотой медали Лиги американских художников. На фотографии Бунин выглядит как весьма пожилой человек с крупными чертами усталого от жизни благородного лица, глубоко посаженными большими печальными глазами и иронической складкой губ. Портрет Вербова являет нам совсем иной образ. Хотя характеристики внешности Бунина переданы им с фотографической точностью, писатель никак не выглядит усталым, «сломленным жизнью» поэтом, который:

В его по-молодому прямой осанке, во всей посадке фигуры, целиком обращенной к зрителю, в жестко-требовательном выражении лица, чувствуется отнюдь не старческое смирение, а непреклонность и сила Эго. И лишь глаза, как и на всех других портретах, смотрят печально: не на зрителя, а куда-то вдаль, и одновременно в себя, словно он вслушивается в какой-то далекий, пока еще ничего не значащий звук.

Итак, существуют два основных портретных образа Ивана Бунина, резко отличающиеся друг от друга внешне-видовыми характеристиками – «усато-бородатый (конец 1890-х – середина какие-то гг.) и «гладко выбритый» (середина какие-то гг. по 1953 г.). Первый из них условно соотносится сорокалетием (1887–1927 гг.) его литературной деятельности, главным образом в России, второй – с двадцатипятилетним периодом эмигрантской жизни. Примечательно, что Бунин, человек импульсивный, подверженный резким переменам настроения, а значит, говоря словами Дидро, имевший «в течение дня сто разных физиономий», на всех портретах изображается только в минорной тональности – надменным, задумчиво-отстраненным или же угрюмым. Современникам же, судя по литературным воспоминаниям, он запомнился в двух репрезентативных ипостасях – «язвительно-надменный мизантроп» – на людях, «веселый человек, желчный и нежный, умеющий и обласкать и выругать» 144– в дружеском кругу, и еще писателем, который, увы, «оказался единственным Нобелевским лауреатом, умершим в глубокой бедности» 145.

Если же полагать, что литературные персонажи в той или иной степени несут в себе черты их создателя, и, вслед за Гоголем, быть уверенным, что «половина жизни моей перейдет в мой портрет, если только он будет сделан искусным живописцем», то, подытоживая все многочисленные характеристики образа Бунина, можно сказать: это был «строгий артистический талант» и «типично русский характер» 146со всеми его pro at contra.

_______________________________________________

1 Одоевцева И. В. На берегах Сены. – М.: Худож. Лит., 1989. С.268.

2Прижизненные портреты Бунина: URL: http://vsegdargi.livejournal.com/226987.html

3 Муромцева-Бунина В. Н. Жизнь Бунина: 1870–1906. Беседы с памятью. С. 93.

4Там же. С. 124.

5Прижизненные портреты Бунина.

6«А ля муш» (фр. – la mouche, букв, «мушка») – волосы, расположенные под нижней губой на подбородке.

7 Вересаев В. В. Литературные портреты. – М.: Республика, 2000. С. 454.

8 БунинЮлий Алексеевич (1857–1921), русский литератор, публицист, общественный деятель, участник революционного народнического движения, старший брат И. А. Бунина, на которого он оказал огромное влияние, взяв на себя его образование.

9Об этой речи Бунина осенью 1913 г. на юбилейном праздновании 50-летия газеты «Русские ведомости» и ее крайне негативном восприятии литературной общественностью см. Дубовников А. Н. Речь на юбилее «Русских ведомостей»/В кн.: Литературное наследство. Т. 84. <���Иван Бунин>. Кн. 1.

10 Зайцевы– имеются в виду Зайцев Борис Константинович и его жена Зайцева(урожд. Орешникова) Вера Алексеевна (1878–1965), являвшаяся подругой В. Н. Буниной еще со времен ее девичества.

11 Боровой А. А. Моя жизнь (фрагменты воспоминаний) / / Московский журнал. – 2010. – № 10. С. 23.

12 Телешов Н.Д. Записки писателя. – М.: Моек, рабочий, 1966. С. 48–50.

13ШорДавид Соломонович (1867–1942), российский и палестинский пианист (с 1927 г.), педагог, профессор Московской консерватории, деятель сионистского движения, правозащитник. Основатель и участник Московского трио (трио Шора).

14 Шор Д. Поездка в Палестину:1ШЬ: http://berkovich-zametki.com/Avtory/DShor.htm

15 Толстая Елена. Начало распыления – Одесса / / Toronto Slavic Quarterly. – № 57:URL: http://sites.utoronto.ca/tsq/l7/tolstayal7.shtml

16 Witczak Patryk. Иван Бунин в воспоминаниях Н. Берберовой, И. Одоевцевой и 3. Шаховской/ / Polilog. Studia Neofilologiczne. – 2013. – № 3.0.41–51.

17Рамоли (франц. ramolli – расслабленный) – здесь в оскорбительном смысле «старый придурок».