Марк Уральский - Марк Алданов. Писатель, общественный деятель и джентльмен русской эмиграции

Но все же детство и юность Алданова прошли главным образом в Киеве.

На рубеже ХIХ–ХХ столетий Киев являлся не более чем крупным губернским центром, седьмым по численности населения в Российской империи – после Ст.-Петербурга, Москвы, Варшавы, Одессы, Лодзи и Риги (около 250 тыс. человек) [ЭнцСлов-БрЕ. Т. 27а (54). С.83].

Несмотря на «провинциальность», Киев, по своему историческому значению стоял вровень с Москвой 12 12 «Киев – колыбель святой веры наших предков и вместе с сим первый свидетель их гражданской самобытности», – сказано в высочайшем указе императора Николая Павловича об учреждении киевского университета Св. Владимира. – столица древней Руси, город Святого Равноапстольного Князя Владимира, который, согласно летописи, в 987 г. на совете бояр принял решение о крещении Руси «по закону греческому». Решение это, напомним, носило сугубо политический характер. Против тогдашнего византийского императора Василия II Болгаробойца (958–1025) взбунтовался его военачальник Варда Фока Младший, который одержал несколько побед, вследствие чего

…побудила его <���императора Василия> нужда послать к царю русов – а они его враги, – чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении. И согласился он на это. И заключили они между собою договор о свойстве и женился царь русов на сестре царя Василия <���Анне>, после того как он поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ его стран, а они народ великий <���…>. И послал к нему царь Василий впоследствии митрополитов и епископов и они окрестили царя <���…>. И когда было решено между ними дело о браке, прибыли войска русов также и соединились с войсками греков, которые были у царя Василия, и отправились все вместе на борьбу с Вардою Фокою морем и сушей [РОЗЕН].

Киев был славен священной для русских сердец историей и при этом очень красив. Николай Гоголь со свойственной ему романтической пылкостью писал:

В моем ли прекрасном, древнем, обетованном Киеве, увенчанном многоплодными садами, опоясанном моим южным прекрасным, чудным небом, упоительными ночами, где гора обсыпана кустарниками, со своими как бы гармоническими обрывами, и подмывающий ее мой чистый и быстрый, мой Днепр [ВЕРЕСАЕВ. С. 148].

В одном, например, путеводителе конца ХIХ в. указывалось:

…общий вид Киева настолько живописен, что вообще мало есть городов, которые могли бы с ним соперничать в этом отношении, разве что один только Константинополь [АНДРЕЕ-ПУТ].

В конце ХIХ – начале ХХ в. Киев, центральные улицы которого с дорогими магазинами и ресторанами быстро застраивались многоэтажными домами, помимо красоты обрел и особую атмосферу, возможно, не настолько притягательную, как у Парижа или Вены, но, тем не менее, запоминающуюся на всю жизнь. Панегирики Киеву писали многие киевляне-современники Марка Алданова, ставшие знаменитыми людьми, например, Михаил Булгаков:

Эх, Киев-город! Красота!.. Вот так – Лавра пылает на горах, а Днепро, неописуемый свет! Травы! Сеном пахнет! Склоны! Долы!..

<���…>

Весной зацветали белым цветом сады, одевался в зелень Царский сад, солнце ломилось во все окна, зажигало в них пожары. А Днепр! А закаты! А Выдубецкий монастырь на склонах! Зеленое море уступами сбегало к разноцветному ласковому Днепру. Черно-синие густые ночи над водой, электрический крест Св. Владимира, висящий в высоте… Словом, город прекрасный, город счастливый. Мать городов русских.

<���…>

… в садах самого прекрасного города нашей Родины жило беспечальное, юное поколение. Тогда-то в сердцах у этого поколения родилась уверенность, что вся жизнь пройдет в белом цвете, тихо, спокойно, зори, закаты, Днепр, Крещатик, солнечные улицы летом, а зимой не холодный, не жесткий, крупный ласковый снег…[БУЛГАКОВ].

Николай Бердяев, с которым в 1950-е годы дискутировал Алданов, вспоминая в своем философско-автобиографическом труде «Самопознание» о детстве, писал:

Киев один из самых красивых городов не только России, но и Европы. Он весь на горах, на берегу Днепра, с необыкновенно широким видом, с чудесным Царским садом, с Софиевским собором, одной из лучших церквей России [БЕРДЯЕВ (I). Гл. I].

А вот хвалебное лирическое слово городу урожденного киевлянина Константина Паустовского:

На Бибиковском бульваре распускались клейкие пирамидальные тополя. Они наполняли окрестные улицы запахом ладана. Каштаны выбрасывали первые листья – прозрачные, измятые, покрытые рыжеватым пухом.

Когда на каштанах расцветали желтые и розовые свечи, весна достигала разгара. Из вековых садов вливались в улицы волны прохлады, сыроватое дыхание молодой травы, шум недавно распустившихся листьев.

Гусеницы ползали по тротуарам даже на Крещатике. Ветер сдувал в кучи высохшие лепестки. Майские жуки и бабочки залетали в вагоны трамваев. По ночам в палисадниках пели соловьи. Тополевый пух, как черноморская пена, накатывался прибоем на панели. По краям мостовых желтели одуванчики.

Над открытыми настежь окнами кондитерской и кофеен натягивали полосатые тенты от солнца.

Сирень, обрызганная водой, стояла на ресторанных столиках. Молодые киевлянки искали в гроздьях сирени цветы из пяти лепестков. Их лица под соломенными летними шляпками приобретали желтоватый матовый цвет.

<���…>

…Мариинский парк в Липках около дворца. Он нависал над Днепром. Стены лиловой и белой сирени высотой в три человеческих роста звенели и качались от множества пчел.

Среди лужаек били фонтаны.

<���…>

…Кто не видел киевской осени, тот никогда не поймет нежной прелести этих часов.

Первая звезда зажигается в вышине. Осенние пышные сады молча ждут ночи, зная, что звезды обязательно будут падать на землю, и сады поймают эти звезды, как в гамак, в гущу своей листвы, и спустят на землю так осторожно, что никто в городе даже не проснется и не узнает об этом [ПАУСТОВСКИЙ. Кн. 1. Гардемарин].

Другой урожденный киевлянин, современник Алданова – Илья Эренбург, вспоминал:

Летом на Крещатике в кафе сидели люди – прямо на улице, пили кофе или ели мороженое. Я глядел на них с завистью и с восхищением. <���…> Потом всякий раз, приезжая в Киев, я поражался легкости, приветливости, живости людей. Видимо, в каждой стране есть свой юг и свой север [ЭРЕНБУРГ. Кн. 2. Гл. 9].

Знаменитый балетмейстер, хореограф и танцовщик Серж Лифарь, тоже киевлянин, говорил о своём родном городе:

За двадцать лет моих бесконечных скитаний я нигде не видел более красивого города, в котором сочетаются и будущее, и прошлое, где живёт человеческий гений, где можно быть свободным и где глаз открывает бесконечный горизонт, озарённый солнцем [ЛИФАРЬ].

Ученые люди, как историки, так и экономисты, в один голос заявляют, что Киев всегда находился на перекрёстке торговых путей, имея важное значение «как в прошлом, так и в настоящем» [НЕВЗОРОВ. С. 194]. Исторически он являлся средоточием всего Юго-Западного края Российской империи, центральным местом его деловой активности. Вся торговля Юго-Западного края была сосредоточена в Киеве, а по объему торговли сахаром город был главный центром всей страны.