Борис Дубин - Литература как социальный институт: Сборник работ

Левинсон А. Г. Макулатура и книги: анализ спроса и предложения в одной из сфер современной книготорговли // Чтение: проблемы и разработки. М., 1985. С. 63–88.

Рейтблат А. И. От Бовы к Бальмонту: очерки по истории чтения в России во второй половине XIX века. М., 1991.

Зоркая Н. А. Предполагаемый читатель, структура текста и восприятия (теоретические истоки, проблемы и разработки школы рецептивной эстетики в Констанце) // Чтение: проблемы и разработки. С. 138–175; Она же . Рецептивная эстетика // История эстетической мысли. М., 1990. Т. 5. С. 89–104.

Построение подобной модели было реализовано в рубрикаторе и аннотациях указателя «Книга, чтение, библиотека: Зарубежные исследования по социологии литературы. 1940–1970» (М., 1982. 402 с.).

См.: Долгий В. М., Левада Ю. А., Левинсон А. Г. К проблеме изменения социального пространства – времени // Урбанизация и развитие новых районов. М., 1976. С. 28–34. См. также: Shils E. Center and periphery // Shils E. Selected papers. Chicago; L., 1971. Vol. 2. P. 3–16; Eisenstadt S. N. Symbolic structures and societal analysis // Ethnos. 1975. Vol. 40. № 1/4. Р. 428–446.

В социологии литературы это образует комплекс задач, связанных с изучением пространственных и временных разметок социокультурной системы литературы в ее динамике (поколенческие наборы агентов литературной системы, символические значения «столицы» и «окраины» в самоопределении литературных групп и процессах их циркуляции, конкуренция литературных центров, динамика передвижения и смены литературных образцов, стандартов вкуса и т. п.).

Это, собственно, и предполагается, когда сопоставляют (скажем, в контент-аналитических исследованиях ценностей, тематизируемых журнальной беллетристикой, бестселлерами, литературой какой-либо группы или направления) констелляции значений, выносимых на обсуждение литературой, с аналогичной проблематикой, трактуемой прессой, социологией, политологией или другими областями знания. Та же общность литературного значения с внелитературными контекстами культуры демонстрируется и при рассмотрении социальной проблематики «в зеркале» литературы и при других трактовках беллетристики в качестве «материала» или «иллюстрации» (скажем, в учебных курсах по истории или социологии).

В этом случае в компонентах символических определений литературной ситуации, в способах организации внутритекстовой реальности исследователем усматривается их обусловленность внелитературными доминантными системами культурных значений. Ср. зафиксированное влияние естественных и социальных наук на поэтику реализма или натурализма, формы романа и т. п.: Berger V. Real and imagined worlds: The novel and social sciences. Cambridge, Mass.; L., 1977.

См.: Nisbet R. Sociology as an art form. L., 1976.

См.: Brown R. H. A poetic for sociology: Toward a logic of discovery for the human sciences. N. Y.; L., 1977.

См.: Borenstein A. Redeeming the sin: Social science and literature. N. Y., 1978.

Escarpit R. La definition du terme «literature» // Le littéraire et le social. Р., 1970. Р. 259–272. Эволюцию семантики понятия в русской культуре, где оно появляется в письменном языке с 20‐х гг. XVIII в., см. в книге: Биржакова Е. Э., Войнова Л. А., Кутина Л. Л. Очерки по исторической лексикологии русского языка XVIII века: Языковые контакты и заимствования. Л., 1972. С. 161–162. Начиная с этого времени фиксируются и другие ключевые понятия литературной культуры: роман (в форме «романц» – 1720), поэзия (1724), критика (1726), проза (1727), классический (1737), драма (1738) и др. (Там же. По указ.).

См.: Shils E. Metropolis and province in the intellectual community // Shils E. Selected papers. Chicago, 1974. Vol. 1. P. 355–371; Clark P. Literary culture in France and the United States // American journal of sociology. 1979. Vol. 84. № 5. Р. 1057–1077.

Ключевой для современной литературной культуры термин «реализм», анализ семантических трансформаций которого приходится оставить за рамками данной работы, первоначально зафиксирован во Франции в 1835 г. и характеризовал живопись Рембрандта как «реализм в изображении человека» против «поэтической идеализации».

Это понятие охватывает не столько технические характеристики коммуникативного посредника, сколько связанные с ним фундаментальные для того или иного общества содержательные представления, символы и значения, фиксирующиеся благодаря ему.

Уже в специальном теоретическом смысле – как совокупности значений, отчужденных от непосредственного «живого» их носителя, переданных анонимному и универсальному посреднику, а стало быть, при определенных условиях равно доступных и, значит, релевантных любому индивиду вне времени и пространства, т. е. универсализированных образцов значений.

Так, в Германии население стало практически грамотным уже в середине XVII в. Индивидуалистический характер аскетического протестантизма, потребовавший от индивида самостоятельного, без авторитетных в религиозном отношении посредников, обращения к Богу, а соответственно, и к Писанию, предопределил массовое бюргерское образование и чтение. Оппозиция аристократического возрожденческого гуманизма и массового бюргерского образования оказала весьма существенное воздействие на характер интеллектуальных процессов в Германии, на формирование, доступность и фонды библиотек, на развитие всей литературной культуры (в различных ее образованиях: от литературной техники до авторства и особенностей публики). См.: Engelsing P. Der Burger als Leser: Lesergeschichte im Deutschland, 1500–1800. Stuttgart, 1974.

Это нетрудно продемонстрировать на примерах исследований в рамках герменевтики или культурологии, рассматривающих трансформации риторических и поэтических структур. См., например: Frye N. Anatomy of criticism. Princeton, 1957; Gadamer H. - G. Wahrheit und Methode: Grundzüge einer philosophischen Hermeneutik. Tübingen, 1960; Jauss H. - R. Ästhetische Erfahrung und literarische Hermeneitik. Bd. 1. Versuche in Feld der ästethischen Erfahrung. München, 1977.

Факт закрепленности на письме в собственной форме генерализует и дублирует ту же культурную ценность.

Такого рода «морализование» и «эстетизация», выступающие как форма и продукт универсализации прежних партикуляристских образцов, могут быть, в свою очередь, рассмотрены как типовые механизмы адаптации в процессах социокультурного изменения, т. е. как групповые определения реальности. Процедуры рефлексивного наделения традиционного материала значениями этического и/или эстетического образца характерны для ситуаций идеологического конструирования традиций в развивающейся культуре, культурного взаимодействия (освоения «чужого» наследия) и модернизации. В качестве примеров здесь можно указать на трансформации гомеровских повествований неоплатониками, соответствующие аспекты интерпретации античности в культурах христианизирующегося мира, в спорах «древних» и «новых» во Франции, а позднее в России, синтез «национального» и «западного» в русских почвеннических идеологиях (от славянофильства до символизма) и т. д. Содержательная оценка этих образцов может быть и резко отрицательной, оставаясь тем не менее в пределах «благого» и «прекрасного».