Константин Крылов - Нет времени

В этом смысле в рамках киберпанка отсутствует ещё одна традиционная тема: столкновение «порядка» и «бунта», проблематика революции. Разница между «законным владыкой», «кровавым тираном», «пламенным революционером» и «презренным бунтовщиком» в мире киберпанка отсутствует напрочь. Все там мазаны одним и тем же мирром. Удачливый хакер, разжившись электроденежками, покупает себе небоскрёб или орбитальную станцию и входит в элиту. Разорённый (например, тем же самым хакером) владелец небоскрёба вселяется в трущобы и становится вожаком бандитской шайки. Главное тут то, что ни в первом, ни во втором случае никакого «культуршока» не происходит, равно как и «ломки стереотипов». [111]Всё в порядке вещей. Никакой качественной разницы между князем и грязью нет, потому что князь — та же грязь, только лихо вспучившаяся.

Наконец, о перспективах подобного общества. Опять же обратимся к компьютеру. В общем-то, что бы он ни делал, и для каких бы целей ни использовался, у всех решаемых им задач есть нечто общее. Любая программа — это, как ни крути, инструмент для обработки информации. Если их как-то можно сравнивать друг с другом, так это по возможностям обработки той или иной информации. Киберпанк подходит к обществу, цивилизации, культуре ровно так же: всё это наборы определённых средств для переработки информации. Одни порядки «лучше» других, если они позволяют обществу переработать больше, лучше и быстрее разнообразной информации. Но не более того.

На этом этапе, однако, в голову начинает лезть хорошо подзабытый марксизм-ленинизм. То есть возникает закономерный вопрос: а чьё мировоззрение выражает киберпанк? В самом таком прямом, «классовом» смысле.

Ну что ж, посмотрим. В силу уже отмеченных особенностей киберпанковского мира, в нём отсутствует ещё и дилемма «истеблишмент/андеграунд» и уж тем более «буржуазность/антибуржуазность». Герои киберпанка — не «хиппи» и не «яппи», ни «бурши», ни «филистиры», но — и те и другие одновременно. Или, точнее, кто угодно в зависимости от обстоятельств. Если выражаться гегелевским языком, в фигуре киберпанка снимается противоположность элиты и дна.

То есть общество киберпанка — это бесклассовое общество. Вся его неоднородность — чисто количественная. У кого-то больше денег, у кого-то меньше, но все там, в общем-то, одинаковы. Разница — даже не в количестве денег на счету, а в возможностях доступа к информации и обработки таковой. Такие неповоротливые образования, как общественые классы, страты, и прочая лабудень, становятся лишними. Общество упрощается: есть люди, есть роли, ну и есть игры, в которые играют люди.

Породить подобную утопию (или антиутопию — здесь эти понятия оказываются столь же условными) мог только один социальный слой. А именно — так называемые «технократы».

Это очень расплывчатое понятие. Объединяет этих людей не столько профессии и социальное положение (слово «технократия» применимо и к преуспевающим менеджерам, и к компьютерным отморозкам), сколько мировоззрение.

Его можно определить следующим образом. «Технократ» — это человек, умеющий решать проблемы определённого типа, вне зависимости от того, у кого именно возникли эти проблемы. «Технократия» — это «кибернетика», искусство чистого управления, вне зависимости от того, что именно управляется.

Оборотной стороной такой универсальности является сужение круга решаемых задач. Так, классический «хозяин своего дела» (например, какого-то бизнеса) может до тонкостей знать все детали, все возможные ситуации, всё. Но только этого своего дела. В лучшем случае, он интересуется опытом конкурентов.

В то же время «кризис-менеджер» способен вывести из штопора фирму своего клиента, после чего он уходит к другому клиенту, чтобы вывести из штопора совсем другой бизнес. Разумеется, он не знает о каждой из этих фирм и сотой доли того, что знают о них их владельцы. Более того, он не смог бы управлять ими в «нормальных условиях», да и не стал бы пробовать. Зато он повидал множество разных кризисов и накопил опыт управления именно в этой конкретной ситуации. Что будет дальше — не его дело.

В общем-то, подобный принцип отчуждённого управления можно распространить на все человеческие занятия вообще. Фигура «хозяина своего дела» становится просто излишней. Кстати, заодно сбывается и кое-что из комунистических утопий: частная собственность, правда, не исчезает, но становится фикцией, потому что все вопросы реально решают «специалисты по решению проблем».

Всё это вполне закономерно. Элита — это те, кто принимают важнейшие решения. Вопрос состоит в том, решения в какой области деятельности в данный момент являются важнейшими. В военной (феодализм), в производственной (капитализм), в финансовой (поздний капитализм) — или, как сейчас, в сфере «чистого управления», управления как такового, управления уже неважно чем. Сейчас управленческая деятельность стремительно обосабливается, становится «искусством в себе». Поэтому власть, побывав в руках жрецов, генералов, банкиров, переходит к так называемым технократам.

В таком случае «технократы» — это явные претенденты на то, чтобы «стать всем». Именно всем, поскольку, как уже было сказано, никакого иного «ярко выраженного» класса, кроме самих технократов, просто не остаётся. Есть только удачливые технократы, неудачливые технократы, и плебс. Финита ля социальная история человества.

Но это всё уже далековато от темы; мы пока что, всё-таки, говорим о литературе, то есть о мире вымышленном. Впрочем, постойте-ка, что это я такое сказал? Ну да, конечно. О мире вымышленном. То есть о виртуальной реальности. Как же это возможно было забыть об этом кардинально важном обстоятельстве?

Киберпанк был бы невозможен без постулирования некоей «искусственной среды», в которую можно погрузиться целиком или хотя бы головой. Этот мир внутри компьютерных сетей отличается от обычной реальности только одним: он целиком и полностью поддаётся отчуждённому управлению. Все объекты в нём равнозначны, поскольку все они одинаково нереальны. В этот мир, порезанный на части, но в общем единый, как изюм в булке, вкраплены подключённые к нему «настоящие субъекты», которые могут подчиняться этому миру, менять его, а то и выйти из него вообще. [112]

Почему, однако, «киберпространство» так важно для киберпанковской реальности? Потому что она снимает последнюю грань, которая ещё остаётся в социуме: грань между действительностью и вымыслом, явью и сном, правильным восприятием и галлюцинацией. «Киберпространство» — это сложная наведённая галлюцинация, в которой, однако, можно жить. Более того, ожидается, что реальность «настоящая» постепенно подчинится законам и обычаям «киберпространства».